(очевидно не доверяя «расовым инстинктам» немецкого общества).
Однако даже такое простое повторение давно известных вещей – по-настоящему злободневных – нарушает общепринятое табу. Бесспорные различия, существующие между британской расистской практикой и аналогичной практикой Гитлера, становятся «аргументом» в пользу того, что английские теории не могли повлиять на нацистскую идеологию. А поскольку в XX веке Гитлер проводил геноцид, а Британия – нет, то делался вывод, что Англия вообще ни в чем не повлияла на фюрера: табу никогда не отличались логикой.
Это табу является гораздо более священным в Германии, чем в самой Британии, поскольку в Германии фашистское прошлое остается намного более острой темой, чем эпоха правления королевы Виктории и короля Эдуарда VII в Англии.
В результате именно британские данные послужили источником для темы этой книги. Именно британская сторона интересовалась английскими корнями некоторых важнейших установок Гитлера – от британского социал-дарвинизма до ненависти к демократии Томаса Карлейля. Так, Ричард Терлоу утверждал, что государственная политика Британии «способствовала становлению фашистских идей в Европе… нацистского расизма и империализма». «Британское влияние на континентальный фашизм… помогло развитию фашизма, особенно в Германии»[4]. Пол Хейз напоминал о «существенном вкладе британских интеллектуалов в формирование фашистской мечты о мировом господстве одной расы… Английские социал-дарвинисты подарили своим нацистским последователям оправдание…»[5]. Пол Хейз обращал внимание и на то, что именно Бенджамин Кидд установил взаимосвязь между естественным отбором и процветанием нации – эту идею, с незначительными изменениями, перенял у Кидда гитлеровский идеолог Альфред Розенберг[6]. Из киддовской «науки о власти» Гитлером были усвоены[7] представления о «закономерностях», в соответствии с которыми сама природа при помощи механизма «социальной наследственности» низводит какой-то народ до уровня «низшей расы» – причем эту «социальную наследственность» может регулировать и государство[8]. По мнению Хейза, самое сильное и самое продолжительное влияние на фашистов оказало расистское направление социал-дарвинизма, которое создал Карл Пирсон (бывший колониальный чиновник, а затем – до 1933 года – профессор евгеники в Лондоне), ратовавший за «борьбу расы против расы и выживание сильнейшей расы»[9].
Британские исследователи, интересовавшиеся влиянием английских образцов на Гитлера, не ограничиваются признанием роли одного только «естественно-научного подхода». «Критическое отношение Карлейля к демократии… можно назвать фашистским – и иногда это и в самом деле фашизм», – писал Уолтер Хотон[10]. Лондонское «Anglo-German Review» за 1938 г., пропагандируя режим Гитлера, совершенно однозначно утверждало, что Карлейль был «первым нацистом»[11]. Характеристика английских бедняков Гитлером (и его наставником – Хьюстоном Стюартом Чемберленом) также была предвосхищена Карлейлем, отзывавшимся о рабочем классе как о «бесчисленных скотах», «бездушных тварях, отребье». Карлейль видел в них «обезьяньи рожи, чертовы рыла… собачьи морды, тяжелые и угрюмые бычьи головы». В воинственном и иерархическом обществе, о котором мечтал Карлейль, работал миллион черных рабов, а править ими должна была сотня тысяч белых рабовладельцев – совсем как у Гитлера и главы СС Генриха Гиммлера, планировавших ввести подобные порядки на территории побежденной России. И точно так же, как Карлейль утверждал, что давать чернокожим образование – значит идти против воли Бога, Гитлер писал в «Mein Kampf»: «давать образование готтентотам и зулусским кафрам – значит идти против Воли вечного Творца»