Посвящается Господу нашему Иисусу Христу и Его Пречистой Матери.
(Нордическая сентиментальная сказка)
"Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя! Восстань, Судия земли, воздай возмездие гордым. Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут? Они изрыгают дерзкие речи; величаются все делающие беззаконие; попирают народ Твой, Господи, угнетают наследие Твое; вдову и пришельца убивают, и сирот умерщвляют и говорят: «не увидит Господь, и не узнает Бог Иаковлев». Образумьтесь, бессмысленные люди! когда вы будете умны, невежды? Насадивший ухо не услышит ли? и образовавший глаз не увидит ли? Вразумляющий народы неужели не обличит, – Тот, Кто учит человека разумению? Господь знает мысли человеческие, что они суетны. Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим, чтобы дать ему покой в бедственные дни, доколе нечестивому выроется яма! Ибо не отринет Господь народа Своего и не оставит наследия Своего. Ибо суд возвратится к правде, и за ним последуют все правые сердцем. Кто восстанет за меня против злодеев? кто станет за меня против делающих беззаконие? Если бы не Господь был мне помощником, вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания. Когда я говорил: «колеблется нога моя», – милость Твоя, Господи, поддерживала меня. При умножении скорбей моих в сердце моем, утешения Твои услаждают душу мою. Станет ли близ Тебя седалище губителей, умышляющих насилие вопреки закону? Толпою устремляются они на душу праведника и осуждают кровь неповинную. Но Господь – защита моя, и Бог мой – твердыня убежища моего, и обратит на них беззаконие их, и злодейством их истребит их, истребит их Господь Бог наш."(Пс.93:1-23)
– Ох, ёлки-палки! Господи, прости! – металась по маленькой сцене полуосвещённого камерного зала кругленькая седая старушка в бордовой униформе концертного администратора.
– Что делать? Что делать? – теребила она за пятнисто серый рукав невозмутимо внимающего ей старенького приземистого мужичка, – Яков Натанович вот-вот придёт, а инструмент ещё не на сцене!
– Как это не на сцене? – со смешком возразил ей повидавший всякое ночной сторож, – вот же он! – кивнул в сторону задвинутого за кулисы старенького "Стенвэя".
– Ага! – как боец в атаку вскинулась старушка, – Иван Сергеевич! Ну уж Вам ли не знать где уже сейчас должен стоять инструмент?!
– Ну-ну-ну, – успокаивающе замахал на неё руками сторож, – не переживайте Вы так, Капитолина Исааковна! Вот народ соберётся, попросим кого-нибудь подсобить, и вместе и дружно…
– Да кто соберётся то! – топнула от досады ногой об обшарпанный дощатый пол бессменная администраторша, – Яков Натанович всего на один день к нам! Концерт только для СВОИХ! Значит придёт кто?! – спросила и ответила сама себе, – старые пердуны дряхлые-предряхлые…
– Воля Ваша, Капитолина Исааковна, но один…, да и вместе с Вами эту тяжесть…
– Надо найти кого-то! – решительно обрубила "прения" старушка.
– Да кого вы сейчас здесь найдёте? – рассмеялся в ответ сторож, – шестого января в полвосьмого вечера!
– Да ну Вас! – махнула на него рукой Капитолина Исааковна пристально вглядываясь в полумрак зрительного зала, – мужчина! А как вы здесь оказались?
– Так внизу открыто, не заперто, – чистым юношеским голосом ответил ей худой измождённый "бомж" лет сорока.