Прибывший поезд медленно дотянулся до места и дрогнул в последней смычке. Вагонные двери открылись, освобождая дорогу, и пассажиры вырвалась на платформу.
Последней из вагона вышла Элина Коган, красивая молодая женщина с грустными глазами, спокойным лицом и вьющимися каштановыми волосами. Она подхватила багажную сумку и зашагала к Московскому вокзалу. Уловив настойчивый запах кофе, решила было зайти в кафе, но тут же передумала – времени оставалось в обрез.
Элина пересекла вестибюль вокзала и вышла на площадь. Взглянув на стальное небо, втянула ноздрями пахнущий морем воздух и окунулась в атмосферу великого города, как будто переступила не только порог железнодорожного вокзала, но и порог самого времени.
Вокруг царила страшная суета, полная торопливых шагов, скрипа чемоданных колес, и громких голосов. Элина будто не слышала, стояла, застыв во времени, где каждый вздох, каждое мгновенье казались вечностью. Она ощущала прочную связь с этим городом.
Вскоре прибыло такси, и Элина села в автомобиль.
– Английский проспект, пожалуйста. К ресторану Бильбао.
– Знаем такое место… – водитель тронул машину и встроился в автомобильный поток на Гончарную улицу. Площадь со стелой и круглым павильоном метро осталась далеко позади.
– В отпуск или по делам? – поинтересовался водитель.
– На юбилей к подруге. – Ответила Элина.
Таксист поправил зеркало заднего вида, чтобы рассмотреть пасажирку.
– Юбилей бывает у стариков.
– Ей – семьдесят пять, она – университетский профессор.
– А говорите подруга…
Элина чуть улыбнулась и ограничилась ничего не значащей фразой:
– Подруги бывают разными.
Водитель был прав, Нинель Николаевна не приходилась ей подругой в обычном понимании этого слова, скорее приятельницей и соучастницей опасного приключения во время круиза по Средиземному морю[2] в компании Богдана Апостолова…
«Стоп!» – Элина качнула головой и посмотрела в окно. О Богдане она предпочитала не думать.
Автомобиль выскользнул из артерии Введенского канала и свернул на Фонтанку, в которой отражались кружевные мосты. Вечерний розовый свет уже окутал город нежной вуалью и, казалось, что он стоит на грани двух разных миров.
Элина очень любила Санкт-Петербург, но в подражание отцу, называла его Ленинградом. Название отдавло леденцами, и лично для нее не имело ничего общего с вождем мирового пролетариата, а напоминало жестяную кробку из-под ландрин монпасье, хранившуюся в их московской квартире.
Однажды, когда Богдан заметил ее на полке…
Элина бессознательно замотала головой и приказала себе не вспоминать о Богдане. Перехватив любопытный взгляд водителя, она объяснила свою реакцию: