Читать Проклятье египетского жреца

© Лисовская В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Автор настаивает, что все совпадения случайны и вызваны ТОЛЬКО фантазией самого автора и впечатлениями от самого мистического города на земле…

От автора

Когда заговорит Сфинкс, жизнь на Земле сойдет с привычного круга…

Древняя пословица

Хмурым питерским утром, когда еще все приличные господа сладко почивают в своих постелях, худенькая

русоволосая девушка спешила к лавочнику. Она проворно лавировала в хитросплетениях Васильевского острова, обходила глубокие лужи нечистот, встречающиеся ей на пути, перепрыгивала через канавы. Надо было успеть до восьми утра купить самые лучшие печатные пряники в Санкт-Петербурге, те, которые так любит ее хозяин, самый лучший сыщик города и окрестностей Аристарх Венедиктович Свистунов.

Каждый раз, пробегая мимо Академии художеств, Глафира Кузьминична Сумарокова замирала на месте от удивления при виде чудо-зверей – языческих идолов из далекой южной страны, которых недавно установили на специально построенной для этой цели пристани.

Вот и сегодня она остановилась, с изумлением и благоговением взирая на полульвов-полулюдей, выполненных из розового асуанского гранита и заброшенных на берега Невы.

Но любоваться долго поразительными статуями горничной великого сыщика не дали.

Очнулась Глафира от пронзительного взгляда, буквально раскалывающего ей затылок. Быстро обернувшись, девушка увидела высокого мужчину восточной внешности с темной загорелой кожей и в странном экзотичном наряде, с трубкой в белоснежных зубах.

Он так бесцеремонно и нагло разглядывал Глафиру, что она вздрогнула, нахмурилась и, задрав подбородок, направилась в пекарню к Кондрату Попову, лучшему кондитеру Васильевского острова.

Незнакомец закурил трубку из слоновой кости, затянулся, пустил абсолютно круглое облачко в серый питерский небосвод и еще раз гнусно улыбнулся, разглядывая Глафиру, и даже поцокал языком, что было совсем неуместно и неприлично в современном обществе.

– Какой невежа, однако, – хмыкнула Глафира и, недовольно оглядываясь, припустила дальше по Английской набережной.

Ее хозяин должен проснуться к девяти утра, и печатные прянички, теплые, румяные, должны лежать на тарелке перед голодным лучшим сыщиком Санкт-Петербурга и окрестностей.

Напоследок ей показалось, что египетские сфинксы также нагло посматривают на нее, так что Глафира чуть не застыла от ужаса. Горничная фыркнула с досады, перекрестилась, но все же нашла в себе силы скинуть наваждение, прошептать «Какая чушь!» и почти бегом направиться к своей цели.

«Милая Кэти, не могу дождаться встречи с тобой. Больше трех месяцев, как ты уехала домой, не выдержав невыносимую жару нынешних мест. Только ты в меня верила, только ты поддерживала меня – знала, что я сделаю великое открытие, я внесу свой вклад в новую науку – египтологию.

И я нашел… Я действительно нашел их… Ты не представляешь, Кэти, какие силы таятся в этих сооружениях…

Эти два колосса были некогда частью огромного сооружения, остатки которого все еще выступают там и тут из нильского ила… Это место открыто исследованиями, отчасти подземными, которые велись беспорядочно, без плана; поблизости найдено более сорока львиноголовых статуй, выполненных из серого гранита, более или менее поврежденных, другие скульптурные фрагменты. Это самая настоящая каменоломня статуй, в которой по какому-то непредвиденному случаю они были собраны, словно в священном подвале, в ожидании нового появления на свет всего этого исчезнувшего великолепия.