⇚ На страницу книги

Читать Поворот

Шрифт
Интервал

Плакаться не нужно

Плакаться не нужно. Хватаем розы,

красим в разрешенный короной цвет.

И не забывай улыбаться. Если

Королева взглянет, в твоем лице


разглядев печаль и немного страха,

не минуешь плахи или кнута.

Да, нам не особо по нраву этот

мир чудес, но, если бежать – куда?


У тебя нет карты, во мне нет силы.

Под ногтями словно не краска – кровь.

И нора не выход, чтоб в нее падать,

но зато отлично сойдет окно.


Розы надоели, но в этом царстве

их как будто нет ничего живей.

Белый лепесток сжав, скорее прячу:

здесь отличных принято не жалеть.


Я тебя касаюсь, но мимолетно.

Если кто увидит, то нам конец.

Глупое задание – красить розы,

хочется разделаться с ним скорей,


но я знаю, что есть приказы хуже,

вижу пальцев дрожь, что берут топор.

Капли, долетевшие с эшафота,

совпадают с краской в руках тон в тон.

Нехотя, но все же пора признаться

Нехотя, но все же пора признаться,

что Алиса в чем-то была права.

Жизнь, она похожа на сон безумца,

а не о любви для девиц роман.


Мигом все становится очевидным

и распределяется по местам,

и легко понять, что рассудок, в общем,

Шляпника при нем, просто он устал.


Оттого немного совсем рассеян,

оттого он к миру вокруг остыл.

И его желания, пусть нелепы

и до неожиданного просты,


тоже вдруг становятся очень близки:

новую бы шляпу, да выпить чай.

Что ж, Алиса, кажется, я готова.

Говори, нора где. Иди встречай.

Чудовища

Подкроватные монстры на месте, Алиса – в яме

на пути к Королеве и трону. Чай в перерывах.

И все вроде бы как-то движется без отчаянья,

и мы движемся тоже, свободны, юны и живы.


Побелевшие лица сравним по привычке с мелом,

отвернемся от казни, посмотрим пока на розы.

Как невеста, традиционно выходишь в белом,

утирая украдкой совсем не от счастья слезы.


Мы сдаемся и крестимся раньше ударов грома:

мы научены. Там, на спинах, следы от плети.

И неважно нам, что в реальности король голый,

за чужие грехи и глупость мы не в ответе.


Затаиться б на время – пускай нам все это снится! —

оказаться на стороне удачливых в этой каше…

Но, пока идет казнь, а мы смотрим с тобой на лица,

вдруг становится ясно: палач-то совсем не с нашей.


Чем закончится, я не знаю. Касаюсь кожи —

это лучше награды, спокойней любого штиля.

Попросив не бояться, ты верила, что мы сможем.

Но чудовища рядом. Чудовища всегда были.

Она говорит

Она говорит: «Я уйду». И, считай, сама же

спасает меня от всего, что мне сделать хочет,

избрав меня, словно жертву, из многих прочих.


Она говорит: «Не вернусь». Но я так зависим,

что боль пить из рук ее слаще любых амброзий.

Издохший почти так добить себя тихо просит.


Она говорит: «Не ищи». Но я как собака

по следу ее сквозь миры, пусть не рада встрече,

а значит, ничто меня уже не излечит.


Она говорит: «Не судьба». Но судьба лишь карта,

и может вести туда, куда сам отметишь,

а ты приручила, а значит, теперь в ответе.

Ах, Алиса!

Ах, Алиса, я ждал и верил,

зло смеялся судьбе в лицо.

После сдался. Сдается каждый,

в конце концов.


Ах, Алиса, я ждал так долго!

Столько люди других не ждут.

Вы мне раной на сердце были

и вы же – жгут.


И я дрался со страхом едким,

отпуская года, как птиц.

Столько перьев, глядите, прячет

печаль страниц,


где история ваша – наша? —

не дописана. До поры?

Но там точка, как спуск пугающий

в глубь норы.


Впрочем, вряд ли пропустит влегкую,