Кажется, я начинаю ненавидеть солнце… Начинаю ненавидеть песок, который струится под ногами, и колеблющийся воздух, дышащий жаром. И даже само небо, обступившее нас своей бескрайней синевой.
Сколько мы уже идем вот так, под этим зноем? Всего ничего, но я уже устала и едва держусь, чтобы не начать капризничать, как и положено истинной принцессе, лишенной необходимых условий. А вот Райнер выглядит сносно и, даже несмотря на заживающие раны, которые то и дело тревожат его, идет уверенно и упрямо. При этом ведет нашего единственного жеребца под уздцы и время от времени поглядывает на меня, словно пытается убедиться, все ли в порядке с его подопечной.
Кровь оборотня сделала свое дело. Сейчас по мужчине было невозможно сказать, что еще несколько суток назад он израненный сидел на лошади и изо всех сил пытался не свалиться с нее. И тогда я, а не он, поддерживала его, хотя это было и тяжело и стоило мне перепачканной одежды, покрывшейся теперь уродливыми пятнами засохшей крови, отстирать которую не было возможности, потому что первый и последний оазис, который я видела с тех самых пор, как покинула Фатр, остался прямо за городом, а впереди тянулись лишь желтые барханы песка и ни малейшего намека на растительность. Райнер говорил мало, но на нашей первой стоянке, когда едва ли не мешком свалился из седла, он мне сказал, перед тем как провалиться в спасительное небытие, что бесплодные земли уже скоро. Только пока я не видела даже намека на эти самые ужасающие воображение, земли, овеянные сказками и легендами.
Признаюсь, два долгих дня я ожидала появления Инсана. Мне все время казалось, что он находится где-то там, за спиной и это не жаркое дыхание пустыни опаляет спину, а его взгляд, пристальный, изучающий, настигающий меня даже сквозь пространство, разделяющее нас.
– Почему он не отправился в погоню? – спросила я на второй день пути.
– Ты о принце? – догадался оборотень.
– Да! – кивнула я.
Мы сидели, кутаясь в длинный плащ – один на двоих, и я совсем не была против близкого соседства мужчины, потому что боялась замерзнуть без его тепла.
У нас не было дров, чтобы развести огонь, но простая еда, даже холодная, казалась вкуснее, чем та, которой меня кормили во дворце повелителя Кахира, да сократят боги его дни и дни его сына.
Думая о женихе, невольно стискивала зубы, ощущая только злость и ненависть. Кажется, именно эти чувства и помогали мне сейчас просто жить, придавая сил.
– Так что ты можешь сказать о принце? – спросила я, прижимаясь к Райнеру. Он же, с моего молчаливого согласия, обхватил меня за плечи своей рукой и прижал к себе, почти не сохраняя дистанцию между нами. Только странным образом подобное не вызывало у меня протеста. Может быть, по причине того, что мы были вынуждены делать именно так, чтобы выжить?
– Принц – маг, – ответил оборотень. – Только ты и так все это прекрасно знаешь и понимаешь, принцесса Эмина!
– Он желал моей смерти, – ответила я, пряча руки меж колен и пытаясь согреть их теплом собственного тела. Как жарко было днем и какой холод опускался на пески ночью! Кажется, я даже подрагивала, но жар мужского тела согревал меня и несколько волновал, хотя я старательно не признавалась себе в этом, отвлекаясь на разговор или, пытаясь отвлечься.