⇚ На страницу книги

Читать Пантеон оборотней. Приключения Руднева

Шрифт
Интервал

Глава 1

Вечер в доме графа Каменского проходил в той странной патетичной атмосфере, которая после Сараевского выстрела1 стала обычной для всякого московского светского мероприятия. Желая перещеголять столицу в патриотизме, что уж сложно было сделать после того, как величайшим повелением в одночасье обрусел немецкий отзвук её славного имени2, высший свет Первопрестольной ввёл среди себя моду на споры о военных кампаниях, анекдоты про Вильгельма II, критику «Сердечных» союзников3, а также на русский язык, Глинку, «Севастопольские рассказы» и обязательность мундиров да орденов во всяком приличном собрании. Великая война требовала от общества великих настроений, и пусть даже подпитывались они в последние полгода не выдающимися победами, а значимыми ошибками и потерями.

Граф Фёдор Андреевич Каменский был одним из тех, кто в первые же дни войны гордо поднял и теперь самоотверженно нёс знамя патриотизма. Он основал добровольческое общество «Русичи», видевшее своей задачей всячески способствовать скорейшей победе России в первую очередь за счёт значительных пожертвований его членов на нужды фронта и военной науки, а также за счёт бравурной риторики, рупором которой стал издаваемый обществом журнал «Жизнь за царя».

Графиня Анна Романовна Каменская поддержала благородное начинание своего супруга и, в свою очередь, учредила «Союз русских жён», в который за одну неделю вступило около сотни благородных дам и девиц самых звучных московских фамилий. «Русские жёны» собственноручно вязали душегрейки и рукавицы, резали бинты, собирали посылки на фронт с консервами, конфетами и образкам, а также писали доблестным воинам прочувствованные письма. Помимо того, каждая вторая из участниц женского союза прошла курсы сестёр милосердия при Лефортовском госпитале, и каждая третья ходила там же за ранеными.

Два раза в месяц в доме Каменских проходили званые вечера, на которые обязательно приглашались либо политики, либо военачальники, имена которых не сходили с газетных страниц или, напротив, были глубоко засекречены, но всем и каждому было доподлинно известно, что его высокопревосходительство господин такой-то первый человек в кабинетах власти и именно от него зависит, как далее будут развиваться события на театре военных действий.

На этот раз с приглашенной персоной вышла какая-то накладка. Фёдор Андреевич многозначительно намекал, что почётный гость, де, был срочно вызван к «самому», и это снимало всякие вопросы, но всё-таки несколько ломало заведенные правила. Поэтому хозяевам самим пришлось задавать тон беседам и придумывать для гостей дополнительные развлечения. Особенно усердствовала в этом энергичная Анна Романовна, так что кое-кто из гостей через некоторое время начал аккуратно избегать её навязчивой активности. В числе таковых был и Дмитрий Николаевич Руднев, представляющий для хозяйки вечера особый интерес, связанный, правда, с идеями не патриотическими, а матримониальными, имеющими прямое отношении к дочери Каменских, очаровательной девятнадцатилетней Татьяне Фёдоровне.

Крайне редко посещающий светские приемы, Дмитрий Николаевич был одним из перспективнейших московских холостяков. Помимо того, что он носил славное и благородное имя, а также имел весьма солидное состояние, Руднев был известным художником, писавшем в волнительном и модном романтическом стиле английских прерафаэлитов, а в добавок к этому слыл едва ли не личным сыщиком при самих Романовых, расследующим дела исключительно по высочайшему повелению, за что был отмечен личными благодарностями государя, чином камер-юнкера, а также орденами Анны второй степени, Святого Александра Невского и Владимира третьей степени.