Сначала, когда Анну Петровну, одинокую тридцатипятилетнюю продавщицу горячих пирожков с «рисом-с мясом», беляшей с картошкой и расстегаев с рыбой, сделали виноватой в том, что пассажир опоздал на поезд из-за того, что во время пятиминутной стоянки на станции он простоял в очереди за её пирожками дольше отведённого на стоянку времени, и после того, как, не разобравшись в ситуации, опираясь на беспредельную формулировку: «КЛИЕНТ ВСЕГДА ПРАВ, А УЖ ПАССАЖИР – ТЕМ БОЛЕЕ», её уволили, она хотела со злости ВСЕХ поубивать. Но, вспомнив Анну Каренину и булгаковскую Аннушку, пролившую масло (на котором поскользнулся человек и попал под трамвай) поняла, что кармическая связь женского имени АННА с ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГОЙ, делает и из неё «козу отпущения», виноватую во всём. Однако она не пожелала становиться очередным пассивным литературным персонажем, а решила превратиться в активного, злого и беспощадного мстителя.
Выбрав самую «виноватую» профессию из всех существующих на земле, она устроилась «СТРЕЛОЧНИКОМ» на небольшой, захолустной станции, соседствующей с той, на которой она торговала пирожками. Её «предшественник», работавший стрелочником до неё, не был уволен по собственному желанию, не был сокращён или с почётом отправлен на пенсию. Он просто пропал при загадочных обстоятельствах. Администрация железной дороги утверждала, что он самовольно покинул пост, оставив без присмотра железнодорожный переезд, а местные люди поговаривали, что его похитили инопланетяне. Но ни к той, ни к другой версии люди всерьёз не относились, а просто заменили его на Анну и забыли о нём, как об обычном никчёмном человеке. Ведь, как говорится: У НАС В СТРАНЕ НЕЗАМЕНИМЫХ ЛЮДЕЙ НЕТ.
Всеобщая мировая модернизация железной дороги шагнула так далеко, что даже дошла и до этой глубинки. Все механические стрелки были заменены автоматическими и управлялись пультом из домика Анны, хотя до самого домика модернизация так и не дошла. Облезлая избушка, напоминающая по размерам комфортабельный тамбур, отапливалась с помощью обогревателя и освещалась одной сорокаваттной лампочкой. Еда разогревалась одноконфорочной электроплиткой, а душа согревалась – пол-литровой сорокаградусной водочкой.
Изо дня в день, под стук колёс железнодорожных составов, проезжающих мимо окон её избушки, Анна «вынашивала» свою «зачавшуюся» во время того увольнительного «изнасилования» мечту о мести, которая росла в ней не по дням, а по часам. А представляла она эти будущие «роды справедливости», так: под торжественную музыку духового оркестра от станции отходит поезд с начальством вокзала, подписавшим приказ об её увольнении. Лоснящиеся, довольные рожи, предвкушая беззаботный отдых, улыбаясь, машут провожающим руками, и поезд, постепенно набирая скорость в сторону юга, мчит их в отпуск. «Пролетая» на полной скорости мимо станции Анны, поезд, слегка качнувшись, уходит в сторону от стрелки и летит под откос. Испуганные лица смотрят сквозь окна на ехидно улыбающуюся Анну и с криком падают вниз. Анна, держа в руках рычаг стрелки, словно «меч всевластия», поднимает голову к небу и начинает зловеще хохотать. Вороны, каркая, слетаются на шум беды и, предвкушая пир, кружат вокруг места происшествия… Вот такой она видела «цену», которую должны были заплатить ей, её обидчики.