⇚ На страницу книги

Читать Юлька

Шрифт
Интервал



День складывался удачно. Во-первых, меня не спросили на литературе читать наизусть отрывок про Данко и его сердце, который я и не выучила; во-вторых, я наконец-то выменяла у Ленки календарик с олимпийским Мишкой; в-третьих, нас отпустили с последнего урока, так как историчка заболела. К тому же сегодня суббота, значит, к обеду мама приготовит что-нибудь вкусненькое: пирог с яблоками, блинчики или оладьи. Мы с Ленкой шли не спеша по улице, щурясь от яркого апрельского солнышка. Ленка тараторила без умолку, рассказывая, как в прошлый выходной они с мамой простояли три часа в огромной очереди в Московском ГУМе, но купили потрясающие туфли на выпускной. У меня туфель еще не было, зато платье из нежно-голубого крепдешина было почти готово, осталась всего одна примерка, о чем я и похвасталась подруге.

Когда мы свернули на площадь Красных Строителей, то увидели на перекрестке Бабайку, местную сумасшедшую. Обычно она стоит, тихо бормочет что-то себе под нос, а тут вдруг повернулась к нам, вытянула руки и завыла. Ленка испугалась, завизжала и бросилась бежать между домами. Я – за ней. Еле догнала, так она мчалась! Пришлось идти домой в обход, делая большой круг. Около «Гастронома № 13» выпили по стакану трехкопеечной газировки с сиропом, чтобы успокоиться, и отправились по домам.


В прихожей я увидела два чужих женских плаща и две пары туфель огромного размера.

– Никак у нас гости, – подумала я и отправилась на кухню, откуда слышались голоса.

За столом сидели и пили чай мама и две незнакомые женщины. Одна – лет шестидесяти, седые волосы стянуты в тугой маленький пучок, брови нахмурены, губы поджаты. Вторая помоложе, лет сорока, с мелкой химической завивкой. Ее «барашковые» кудряшки были выкрашены хной в ужасный ненатуральный рыжий цвет, отчего прическа походила то ли на клоунский парик, то ли на кукольные волосы. Старшая женщина была довольно полная, а вторая так просто толстуха. В воздухе витало ощутимое напряжение. Мама и старшая женщина сидели напротив друг друга, перед ними стояли чашки с чуть отпитым чаем и блюдечки с нетронутыми кусками торта «Молодость». Толстуха же, как ни в чем не бывало, с аппетитом уплетала свою порцию, шумно прихлебывая чай.

– Здрасьте, – поздоровалась я.

– Здравствуй, – сладким голосом сказала старшая.

Толстуха кивнула с набитым ртом.

– Ты сегодня рано, – сказала мама.

– Историчка заболела.

– Это дочка твоя? – спросила старшая.

– Да. Старшая. Юля, – ответила мама.

Когда мама начинала говорить такими короткими рублеными фразами, это означало, что у нее плохое настроение и лучше к ней не приставать. Я взяла из вазочки на столе печенье и конфету и быстро ретировалась с кухни, на ходу бросив:

– Я к себе.

В комнате я первым делом сбросила с себя ненавистную форму. Какой изверг придумал одеть школьниц в эти ужасные коричневые платья и омерзительные черные фартуки? И некрасиво, и неудобно. Можно подумать, что в стране нет модельеров, способных разработать для школьников приличную одежду. Только я переоделась в домашний халатик, как в комнату вошла мама.

– Ты очень голодная? – спросила она.

– Да нет, не особо.

– Тогда подожди. Отец с Сережей из гаража придут, все вместе и пообедаем.

– Ладно. А эти? Кто они?