Глава 1
Криминальная хроника не всегда о других
…– Вообразите, какую нелепицу строчат наши газетчики, и, казалось бы, в солидном издании! – воскликнул мой супруг (полный моложавый румяный блондин), помахивая в воздухе свежеразрезанными газетными листами.
– Что такое, Анатоль? – живо поинтересовался дядюшка, сидевший вместе с нами за накрытым столом, заканчивая с десертом и промакивая пышные усы и, за одним, разглаживая бакенбарды салфеткой.
Я давно уже привыкла к мужниной импульсивности и даже находила её когда-то очаровательной, и потому лишь взглянула на него с ласковой улыбкой.
– Да говорю же – чушь: «француженка», «ревность», «убийство»! Словом, всё, что так любит простодушный читатель нашей бульварной прессы, в одном фужере! И, помахав в воздухе последним номером «Московских ведомостей», он театральным и как бы раздраженным жестом бросил его на начищенный паркет.
– Вы правы, мой дорогой, общее падение нравов предсказуемо коснулось и прессы – живо откликнулся дядюшка, шумно отодвигаясь от стола вместе со стулом и вытягивая ноги в сторону изразцовой печи, по случаю его приезда жарко натопленной. – Газетчики несут редкостную ерунду, даже и не заботясь о видимости правдоподобия. И примечательно: чем нелепей случай, тем больше интересу у почтенной публики! Намедни (дядя любил при случае вставить простонародное словечко, это, казалось ему, роднило его с народом и добавляло русскости его речам), намедни молодежь гуляла у Гурьева, так наняли официанта прыгать через стол с подносом за четвертной, и ведь прыгнул, подлец! И что вы думаете?! На утро решительно все издания разразились анекдотцами на эту тему. Причем все – с разными обстоятельствами! – И он сыто рассмеялся своим приятным раскатистым баритоном, благодушно поглядывая на нас и как бы приглашая присоединиться к его веселью.
– Соглашусь, дядюшка, торжествующая, совершеннейшая деградация и падение нравов! Впрочем, пройдемте в курительную, у меня до вас есть дело!
И уже адресуясь ко мне через плечо:
– Ты разрешаешь, дорогая? Сегодня в собрании поет Виардо сама, поедем? – и, темпераментно подхватив дядюшку под руку, он стремительно повлек его за собой, совершенно уверенный в моем ответе.
Мне совсем не хотелось ехать, а хотелось, сняв с полки томик наугад, сесть поближе к огню и погрузиться в чтение романа в уютной тишине нашей библиотеки. Но муж мой не таков, он любит общество, и, чтобы сделать ему удовольствие я, конечно же, соглашусь.
Я поднялась и двинулась, было, в гардеробную, и тут мой рассеянный взгляд упал на газету, все еще распростертую на полу у резной ножки стола. Я взяла ее в руки, и буквы заплясали перед моими глазами: «МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЮПОН УБИТА!» Жанет?! Нет, этого не может быть! Я поднесла газету ближе к лицу и еще раз прочла:
«МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЮПОН УБИТА! Ее тело найдено брошенным в сугроб в переулке у Ваганьковского кладбища. Драгоценности и деньги не тронуты, на теле – следы насильственной смерти…»
– Мадам разрешит убирать? – тихий голос горничной заставил меня вздрогнуть от неожиданности.
– Мадам разрешит убирать? – почтительно повторила она свой вопрос.
– Да, уберите и погасите свечи… – произнесла я машинально ежедневную формулу.
– Слушаю, мадам!