Читать Дитя среди чужих

Шрифт

Интервал

Philip Fracassi

A CHILD ALONE WITH STRANGERS

Пролог: Мертвец

Мертвец привлекал мух.

Когда существо вернулось, оно обнаружило куколку, слабо дергающуюся на полу, покрытую кровью и кусками кожи. Руки и ноги мужчины были раскинуты, прилипнув к стенам и грязи, но зубы висели на подбородке и груди, а месиво из головы мокрой кучей лежало на коленях; спертый воздух провонял мочой, каким-то химическим потом, а также грязью и слюной. Голова раскрылась, как цветок; личинка стала слишком большой и расколола череп через лоб. Теперь тело сгниет до того, как придет ребенок, и мясо, которым он бы мог питаться в самые первые важные дни, пропадет.

Существо поспешно закутало раскрытую куколку, накрыло ее охапкой намокших листьев, создавая вокруг нерожденного защитные слои, как скорлупки. За работой оно что-то приговаривало, повторяя одно и то же снова и снова, как молитву или заклинание.

Жужжание мух прекратилось, когда те оторвались от трупа и улетели через открытую дверь подвала в умирающий день. Через несколько секунд в комнате воцарилась тишина.

Закончив причитать, темная угловатая фигура, тощая и оживленная в полумраке подвала, выплюнула еще немного жидкости в ладони, грубые и шершавые, как древесная кора. Скользкое, как пролитые в подземном свете чернила, существо прижало свою вязкую слюну к кукле из грязи, листьев и мусора, жидкость на мгновение забурлила, а потом быстро высохла, превратившись в твердую серую пасту.

Длинный, бесформенный кокон был прижат к стене из грубого кирпича – высоко, подальше от покрытого лужами земляного пола. Окно цвета мха пропускало достаточно необходимого солнечного света, чтобы обеспечить нерожденного ребенка питательными веществами.

Пока личинка росла, она охотилась; готовилась к рождению, к переходу из грубого убежища в странный новый мир.

Она была голодной.

Тонкий рот под мутно-желтыми глазами существа растягивался, и грубоватая кожа собиралась в складки.. Сдавленный кашель с мокротой вырвался из горла, испуская горячий кислый воздух и звук, не похожий ни на человеческий, ни на животный.

Радостный звук.

Звук материнской любви.

Часть первая: Джек успевает на автобус

Иногда хорошие люди совершали плохие поступки.

Девятилетний Генри Торн еще не успел выучить этот ценный жизненный урок. Но он выучит. И случится это теплым летним днем в 1995 году, причем самым ужасным образом.

Генри терпеливо ждал, пока его отец Джек запирал входную дверь квартиры – классом пониже дома в Лемон-Гроув. Генри не нравилось, что здесь нет заднего двора, но теперь они жили вдвоем. Папа сказал, старый дом был для них слишком большим и дорогим.

Его отец опустил руку, чтобы Генри мог за нее взяться, пока они шли по открытому балкону к лестнице.

Генри смотрел на эту руку и думал обо всех переменах, через которые они с отцом прошли. И обо всех потерях. Даже Гром не поехал в Грантвилль, что для Генри было намного важнее заднего двора. Папа объяснил, что в новой квартире не разрешают держать кошек, собак или любых других животных. В тот день, когда они повезли в приют Грома – уже десять лет как кастрированного рыжего полосатого кота с травмированной лапой,– отец предложил купить птичку или черепашку из зоомагазина. Генри отказался, не видя в этом смысла. Птицы и черепахи не мурчали, не гладились и не спали ночью на ногах.