Вместо предисловия
Юрий Поляков:
Дмитрий Каралис – яркий представитель ленинградско-петербургской литературной школы. Его стиль изящен и лаконичен, его образность отличается северной сдержанностью, и слова не преобладают над смыслами. В большинстве своих произведений Каралис – романтик, но при этом в его книгах есть чему улыбнуться, есть над чем посмеяться, есть от чего взгрустнуть. Он не стремится встать выше своего читателя, не учит, не произносит проповедей и не доходит до страстных исповеди, держась на гарни здравого смысла. Не случайно Виктор Конецкий относил сочинения Каралиса к «прозе здравого смысла».
Это удивительная книга, которую необходимо прочесть всем, кто задумывается о силе традиции, о родовой энергии, настигающей нас из глубины веков и во многом определяющей нашу судьбу, наши поступки, чувства, мысли. В этой книге проявилась суть художественной философии писателя: «Не нами все началось, и не нами кончится»…
Борис Стругацкий:
В середине 1980-х Дмитрий Каралис появился у нас на заседании семинара молодых писателей-фантастов со своей первой фантастической повестью – полный сил и творческой энергии, но явно сомневающийся, написал ли он то, что следовало писать, и вообще попал ли туда, куда следовало бы. Повесть была очень недурна для начинающего – в излюбленном мною жанре реалистической фантастики, с юмором, с приключениями, с живыми героями, добрая, веселая, живая. Молодой автор безусловно понимал, как надо писать фантастику – понимал главное: суть и соль хорошей фантастики в максимальном реализме описываемого.
Но фантастом Каралис не стал. Он стал отличным прозаиком-реалистом, потому что суть и соль реалистической прозы он тоже понимал преотлично: мир полон замечательно интересных вещей и надо только научиться отбирать (из того, что знаешь) самое интересное и писать об этом правду.
Например, – строить дом, тщательно, аккуратно, со вкусом, – и так же тщательно и со вкусом (я бы даже сказал: со смаком) писать об этом. И кажется, когда читаешь Каралиса, что нет на свете более значительного и замечательного занятия, чем строить себе дом, причем обязательно своими собственными руками и всей семьей.
Или – путешествовать в дебрях генеалогического своего древа, искать неведомых и замечательных предков своих, ибо (как сам он об этом писал) «родители, вступившие в партию ВКП(б) в блокадном Ленинграде, как водится, щадили своих детей и плели небылицы, из которых выходило, что дедов-бабушек и вовсе не было, а если и были, то пьяницы-извозчики (сочувствующие пролетариату), либо кухарки, либо крестьянки некрасовского толка». И когда читаешь про эти генеалогические изыскания Каралиса, кажется тебе, что нет на свете более увлекательного, занимательного, вообще полезного занятия, чем сидеть в архивах и мотаться по стране в поисках золотых крупиц правды о забытом и забытых.
Читать Каралиса – одно удовольствие. Ты словно беседуешь с веселым, добрым, умелым и многознающим человеком. Приятной вам беседы, читатель!
Однажды, когда мы сидели на покосившейся веранде крохотной дачки, оставшейся нам от родителей, и пили из позеленевшего самовара чай, мой старший брат Феликс сказал, что неплохо бы построить новый дом. Мы – это два брата и два зятя – мужья наших сестер.