Читать Стихотворения Михаила Розенгейма

Шрифт

Интервал

Несколько лет тому назад появление стихотворений г. Розенгейма было невозможно: до того литература наша стояла далеко от вопросов, которым посвящена значительная часть этих стихотворений. Появись эта книжка в то бесплодное, глухое время, когда литература наша как будто решилась отречься от всякой мысли и занималась только различными сладенькими чувствованьицами да книжными мелочами, появись она среди всеобщей литературной немоты и вялости, – она бы, наверное, произвела фурор неслыханный. Мы помним, что лет пять тому назад списывались и переписывались стихотворения, имевшие гораздо менее прямоты и резкости, чем, например, хоть следующие стихи, в которых г. Розенгейм заставляет беса говорить каждому сановнику: (стр. 71–72):

Смотри: вот картина твоих преступлений,

Ряд длинный и темный неправедных дел,

Обжорства и лени, и злу послаблений.

Гляди и казнися, – ты видеть хотел.

Смотри: вот забвенье о чести, законе,

Под гнетом достоинство, лесть почтена,

Вот страждет невинный, вот правда в загоне,

Вот общая польза жиду продана.

Смотри: вот строитель казну обирает,

Вот грабит опека наследье сирот,

Любовница краем, как хочет, играет,

Вот твой подчиненный закон продает.

А здесь клевета непощадно и грозно

Грызет и терзает – как бешеный волк —

Безумцев, что, святость присяги серьезно

Понявши, пытались исполнить свой долг.

И все это зло чрез тебя проходило,

И всюду ты руку свою приложил,

Неправда поклоном тебя подкупила,

Грабеж тебе долго пирами платил.

Тебе царь поверил людей миллионы,

Их жизнь, достоянье, покой их и честь —

Ты предал их в жертву твоим приближенным,

А сам только думал попить да поесть.

В недавнее время от этих стихов все пришли бы в восторг, не требуя от них ни поэзии, ни силы выражения, ни звучности стиха, ни правильности рифмы, – или, лучше сказать, все эти качества сумели бы найти в них, в благодарность за смелость и откровенность основной мысли. Теперь – далеко не то. Стихотворения г. Розенгейма не возвышаются по идеям своим над уровнем современной литературы, давно уже обратившей серьезное внимание на общественные вопросы, и они уже не могут нас поразить так, как поразили бы прежде. Г-н Розенгейм несколько опоздал изданием своей книжки. – Мы уж давно прислушались к тем возгласам, которые раздаются в его стихах; и проза и поэзия последнего времени постоянно из кожи лезли, чтобы внушить нам правила честности и бескорыстия, соблюдение святости присяги, любовь к правде и закону, отвращение к лени, обжорству, лжи, лести, воровству и тому подобным злоупотреблениям… Пресловутые поэты и ученые, вроде гг. Бенедиктова, Вернадского, Кокорева, Львова, Семевского, Соллогуба и т. п., протрубили нам уши, вопия о правде, гласности, взятках, свободе торговли, вреде откупов, гнусности угнетения и пр. После них уже трудно приобрести себе знаменитость на том поприще, на котором они подвизались с таким успехом. Могут еще найтись люди, которые и теперь придут в ярое восхищение от либеральных стишков г. Розенгейма. Но таких, вероятно, будет уже не столько, сколько их было бы прежде. Большая часть читателей, похваливши благонамеренность г. Розенгейма, потребует, однако же, от стихов его некоторых положительных достоинств, и прежде всего – поэзии. Г-н Розенгейм сознается, что таким требованиям он решительно не может удовлетворить. В начале книжки его помещено стихотворение, в котором автор с похвальной откровенностью признается, что он пишет стихи