Солдатам Великой Отечественной войны, обделенным наградами, посвящается
Февраль сорок третьего года под Смоленском был морозным, ветреным, темным настолько, что казалось: такая роскошная небесная кривулина, как солнце, всегда приносившая радость детям, а иногда и взрослому народу, перестала существовать вообще… Нет солнца! Пропало оно… Вот кривулина несчастная! Есть только серая шевелящаяся над головой мга, схожая с огромным стогом мерзлой ваты, есть свистящий ветер, способный выковырнуть зубы изо рта, а человека обратить в стылый камень, да еще… еще есть несметь фрицев, не желающих возвращать русский город частям Красной армии.
Наступление наше немцы все-таки остановили, бойцам пришлось спешно зарываться в землю, работая не только лопатами, но и ломами, выстраивая длинные линии окопов, стрелковых и пулеметных ячеек, ниш и ходов сообщения…
Очень не хотелось думать о том, что пластинка эта может оказаться долгоиграющей, просто в это не верилось – слишком долго сидели бойцы 173‐го стрелкового полка в окопах, все оборонялись и оборонялись, считали каждый патрон, на гранаты же, особенно если это были лимонки, даже молились.
Недаром фронтовые журналисты прозвали гранаты карманной артиллерией – это и есть настоящая артиллерия, если она находится за пазухой или заткнута за пояс, совсем не нужно, чтобы за спиной окопников находились пушки, готовые в любой миг открыть огонь и прикрыть «царицу полей»…
Когда пошли в наступление, жизнь у окопников изменилась, они сделались бывшими окопниками. Даже питаться они стали по-другому, – не то ведь в обороне очень здорово надоела вареная шрапнель: и утром, и днем, и вечером было одно и то же – шрапнель. Сегодня шрапнель, завтра шрапнель, послезавтра и послепослезавтра – все шрапнель, крупа, которую как ни готовь, все будет хрустеть на зубах, словно речной песок.
А в пору наступления жизнь красноармейцев изменилась, в руки теперь часто попадала совсем иная еда. Трофейная. Немцы, идя в атаку, тащили с собой и еду – за спиной, в телячьих ранцах. А в ранцах, как в продуктовых кошелках, находилась разная заморская еда: французская консервированная ветчина, марокканские сардины, компот, сваренный в африканском Занзибаре из сказочных фруктов под названием манго, швейцарский шоколад, итальянский сыр и много чего другого… Окопники при такой еде мигом переставали ощущать себя окопниками, это были другие люди.
Полк, в составе которого воевал командир пулеметного расчета Василий Куликов, был остановлен на краю изломанного, в некоторых местах вообще поднятого вверх кореньями леса, командир полка, поняв, что дальше не продвинуться, приказал немедленно окапываться.
В ход пошло все, не только лопаты и ломы, – даже обычные железки: обломленное крыло от «зиса», которым работать было не совсем удобно, это не лопата; кронштейн, оторванный от немецкого бронетранспортера; обрезок бочки, очень прочный – в бочке хранили горючее для полуторки, обслуживавшей комендантскую роту… В общем, в дело пустили даже найденный где-то железный щит с надписью «Берегите лес от пожара». Как оказалось, им тоже можно было копать родную планету.