Я витала где-то на границе яви и сна. Не могла пошевелить и пальцем, пить хотелось ужасно. Поверхность под спиной была жесткой, как доска, тело словно окаменело, даже дышать было тяжело. Я чувствовала себя ожиревшим морским котиком или жуком, которого положили на спину, и теперь он изо всех сил старается перевернуться.
С трудом, но мне удалось сесть. Сразу потянулась, похрустела шеей – какое блаженство! Хорошенько проморгавшись, я осмотрелась. В глаза сразу бросилась незнакомая и странная донельзя обстановка, потрясение от увиденного развеяло остатки сна. Вот тебе и «доброе утро»!
Где это я? Почему спала на столе? Что еще за шуточки?
В комнате низкие деревянные потолки, здесь вообще все деревянное… Имеется дровяная печь, в окно, занавешенное видавшими виды шторками, пробивается тусклый свет. Пол устлан соломой, на табурете у стены глиняный кувшин, тарелка с хлебом, сыром и яблоками. На столе, где я продолжала восседать, лежали пожухлые цветы с белыми лепестками.
Медленно я подняла руки, внимательно осмотрела их. Странные какие-то, словно не мои. Да и сама я в белом бесформенном платье. Такое чувство, будто оказалась в стилизованном под Средневековье деревенском доме. Не понимаю, сон продолжается?
Я соскочила на пол. Негромко звякнули монеты в подвешенном к поясу тканевом мешочке. Модный кошель, однако. Осторожно я обошла комнатку, подмечая и свечи, и странные деревянные фигурки, опять же – цветы. Много цветов. Здесь словно к ритуалу готовились.
Стало жутко, по коже затанцевали мурашки, и я зябко повела плечами. Все выглядит так, словно меня собираются… хоронить. Конечно, я уже давно мечтаю как следует выспаться, но для сна вечного пока рановато. Жизнь иногда неправильно трактует наши желания.
Ладно. Может, тогда перекусить? На сытый желудок и думается легче. На цыпочках я подкралась к табуретке и отщипнула кусок хлеба. Понюхала – пахнет сладко. Потом отправила в рот сыр и закусила яблоком.
Как мало порой человеку надо для счастья! Всего лишь выспаться и утолить голод. Я продолжила беззастенчиво уплетать угощение, думая о том, что как-то все странно, обычно во сне не чувствуешь вкусов и запахов.
Кругом стояла подозрительная тишина, но постепенно слух начал улавливать приглушенные женские голоса. Я замерла и перестала жевать.
– Жалко! Как жалко бедняжечку Аннис! – неслось из-за двери.
– Ой, не говори, соседка! Молодая была совсем, – лились причитания.
Голоса все приближались, становились громче и отчетливей.
– А умница-то какая, всегда поможет…
– На все воля богов, соседушка. Чего теперь горевать… Померла так померла наша дорогая Аннис.
Я икнула и зажала рот рукой. Кто помер? Это они о ком? Не обо мне ли часом? Но меня зовут Анна, никак не Аннис.
Послышался скрежет в замочной скважине, дверь распахнулась, и на пороге возникла грузная фигура в коричневом платье с передником. Женщина в летах занесла ногу и хотела переступить порог, но подняла взгляд, да так и застыла. Рот приоткрылся в немом «О», брови взмыли на лоб, глаза округлились…
– Эй, чего там? Чего не заходишь?
Вторая тетка с длинным тонким носом выглянула из-за плеча подруги и сдавленно пискнула. Мы так и застыли. Тетушки – с выражением полнейшего ужаса и потрясения на лицах, я – с набитым ртом и булкой в руках.