Читать Бонсай

Шрифт

Интервал

* * *

Посвящается Алели

Шли годы, а единственным, кто не изменялся, была девушка в его книге.
Ясунари Кавабата

Боль выявляется и проявляется.
Гонсало Мильян

I. Узелок

Вот так-то: в конце нашей истории она отходит в мир иной, и он остается один, хотя в действительности был одинок и за несколько лет до смерти Эмилии. Ну назовем ее Эмилией, а его – Хулио. Пусть ее звали или зовут Эмилией, а его звали, по-прежнему зовут и будут звать Хулио. Хулио и Эмилия. Итак, Эмилия покинула его, Хулио пока что жив, а остальное – художественный вымысел.

Впервые они переспали случайно. Их ожидал экзамен по второму разделу синтаксиса испанского языка – предмету, которым они не владели. Впрочем, с юношеской горячностью утверждали, что готовы ко всему, даже к изучению синтаксиса в доме близняшек Вергара. А учебная группа там собралась значительно больше, чем ожидалось. Один врубил музыку, пояснив, что привык под нее заниматься; другой явился с бутылкой водки, сославшись на то, что без алкоголя ему, мол, трудно сосредоточиться. Третий отправился за апельсинами: ему, видите ли, влом пить водку без апельсинового сока. К трем часам ночи все были пьяны в стельку, поэтому и улеглись спать. Конечно, Хулио предпочел бы провести ночь с любой из сестер Вергара, но моментально смирился с необходимостью разделить подсобное помещение с Эмилией.

Хулио не нравилось, что Эмилия задает бесконечные вопросы на занятиях, а ее раздражало, что Хулио запросто сдает экзамены, хотя редко наведывается в университет. Тем не менее в ту ночь они вдруг обнаружили чувственную близость, которую, впрочем, способна найти любая парочка, прояви она чуточку усердия в ее поисках. Стоит ли упоминать, что оба плохо сдали злополучный экзамен. Неделю спустя, получив шанс на пересдачу, они снова позанимались с близняшками и опять переспали, хотя на сей раз не было необходимости делить закуток: родители сестер Вергара совершали поездку в Буэнос-Айрес.

Незадолго до того как связаться с Хулио, Эмилия решила, что впредь будет просто сношаться, как принято у испанцев, а не заниматься любовью; она больше не станет ни с кем завязывать серьезные отношения, а тем более тупо трахаться. «Эта проблема наша, чилийская, – смущенно сказала Эмилия, воспользовавшись темнотой. – Вот в чем проблема юных чилийцев: мы слишком молоды, чтобы заниматься любовью, а значит, в нашей стране можно только трахаться, но нам с тобой это не подходит, давай лучше сношаться, как в Испании».

В ту пору Эмилия еще не знала Испанию. Через несколько лет она будет жить в Мадриде, городе, где ей предстоит много сношаться, но уже не с Хулио, а в основном с Хавьером Мартинесом, Анхелем Гарсией Атьенсой, Хулианом Альбукерке и даже (правда лишь единственный раз и отчасти вынужденно) с Каролиной Копец, своей польской подружкой. Но именно тогда, в следующую совместную ночь, Хулио стал вторым по счету сексуальным партнером Эмилии, или, как с долей лицемерия утверждают мамы и психологи, вторым мужчиной Эмилии, которая, в свою очередь, олицетворила для Хулио первые серьезные отношения. Он избегал таких связей, опасаясь не женщин, а своего серьезного подхода к ним, сознавая, что это таит не меньшую, а то и бо́льшую угрозу, нежели сам по себе слабый пол. Хулио понимал, что обречен на нечто подобное, и упорно пытался перечить судьбе, проводя время в стоическом ожидании ужасного и неизбежного дня, когда пресловутая серьезность воцарится в его жизни навсегда.