Читать Надо жить!

Василий бодрыми движениями перемещался по пыльному зною июльской улицы. Не шел и не шагал. Ведь для того и другого человеку нужны нижние конечности. А их у него не было даже в самой малой степени.

В прошлом, роковом сорок первом году, он с пулемётным взводом отбивал атаку фашистской пехоты, идущей за танками. Немец танкист с близкого расстояния выстрелил по нему из пушки прямой наводкой. Разрывом снаряда его отбросило в сторону и сильно контузило. Он лежал без сознания словно вовсе не живой. Но враг проехал гусеницей прямо по нему и даже остановился для верности.

В этот раз атаку отбили. Его подобрали свои. И кости, и мягкие ткани нижней части тела были превращены в месиво. И лучше бы ему было вовсе не выжить. Лучше для всех: и для страны и для родни. А главное для него самого. Но он так не считал и потому не умер. Ему ампутировали ноги по самые кости таза. Вместе с тазобедренными суставами, которые также были непоправимо повреждены.

Вскоре он стал похож на карандаш, заточенный книзу. Когда он сидел на своей деревянной "площадочке" на колёсиках из шарикоподшипников, забинтованный снизу по пояс специально сшитой полоской ткани, согнувшись в пояснице на остатках ягодиц, со стороны казалось, что человека отрезали чуть ниже подмышек – странно было на это смотреть. Да никто старался и не смотреть. С жалостью, но не с почтением все стыдливо отводили глаза. А он и не думал сдаваться или отсиживаться дома на чахлую инвалидскую пенсию. Освоил ремесло сапожника. И, закинув за спину вещмешок с инструментами, крепко зажав в руках две деревянные колобашки, которыми отталкивался от земли, бодро передвигался по городу и сам находил себе работу. Он помогал всем – кому за "здорово живёшь", а кому просто за спасибо. Никогда не спрашивал вознаграждения за работу. Но и не отказывался от него в любой форме, мудро полагая, что благодарящему это, возможно, ещё более потребно, чем благодаримому.

Вот и сегодня, – он так энергично направлялся домой к Вовкиной матери, словно боялся опоздать починить истрёпанные мальчишеские ботинки. На дворе – середина лета и обувь пока ещё не нужна. Она понадобится через полтора месяца, когда надо будет идти в школу. Вовкин отец на войне. А дядя Вася – его друг. Он считает своим долгом помогать чем может. И совсем не думает о том, кто бы помог ему.

– Дядь Вась… – начал Вовка учить жизни ветерана – посмотри на себя. Ведь ты же герой. А ведёшь себя совсем не по-геройски. Всё бегаешь. Пытаешься всем угодить. Словно провинился в чём-то. На руках вся кожа полопалась от пыли и грязи. Зачем тебе это надо? Лежал бы себе дома и плевал в потолок.

– Надо жить, Вовка! – коротко ответил инвалид.

– Жить? Да разве это жизнь? Посмотри на себя…

– Ну, и дурачок же ты, Вовка! – с тоской выдохнул Василий Иванович.

Ещё и двадцать лет спустя после войны все наши города и веси будут переполнены такими "обрезками людей" – уполовиненными героями, на которых вместо почтения и восхищения все смотрят лишь со стыдом и сочувствием. Кто-то испытывает неловкость оттого, что сам вернулся с руками и ногами. А кто-то от непостижимого противоречия, что человек, принесший себя в жертву Родине и народу, должен сейчас просить милостыню у магазина, чтобы просто поесть. Ведь пенсию получали далеко не все из них. Не получали те, кто был в окружении, в плену или воевал в штрафбате.