В тот вечер стояла поздняя зима. Я вместе с Млитом (у него было необычное иностранное имя, бывало, что я часто по ошибке называл его то Матвеем, то Миколой. Он, впрочем, на это не обижался и лишь скромно улыбался) отправился в поход, в горы. Быстро темнело, становилось холодно. Плутали меж трёх сосен. «Кажется потерялись», – паниковали мы, стараясь не обращать внимание на нарастающий ужас, сжимающий горло.
Разбили небольшой лагерь. Ветер рвал нашу палатку, и мы всеми силами пытались согреться. Не знаю вышло ли у нас это в итоге. Как бы то ни было, мы болезненно уснули странным, лихорадочным сном.
Утро оказалось в разы более морозным, чем прошедший вечер. Еды было мало (оказалось, что Млит забыл сумку с продуктами).
– Эй! – крикнул я в полной тишине в глубину леса. Ответом мне было лишь эхо.
– Не поможет, – скупо ухмыльнулся Млит, оглядевшись, – нужно забраться повыше. Пойдём.
И мы неведомо куда пошли. Наших вчерашних следов на белом снегу не было, похоже вчерашняя пурга всё замела. Определить направление по солнцу тоже не удавалось – вышли-то ночью!
Поднялись на гору. Ноги в меховых ботинках мгновенно промокли. Было ужасно зябко и страшно.
– Помогите! – во всё горло крикнул я, хрипя и задыхаясь.
Млит посмотрел на меня со странной ухмылкой и, вглядываясь куда-то за горизонт (зрение у меня было слабое, для меня там была лишь зелёно-белая каша из деревьев), тихо произнёс:
– Там, кажется, охотничий домик, я схожу, оставайся тут. – он серьёзно на меня посмотрел, добавив, – никуда не иди, жди здесь, иначе мы совсем потеряемся.
Не знаю почему я тогда согласился с ним. Может от его пристального взгляда, а может из-за никуда не ушедшей детской наивности…
Так или иначе, прошло более пяти часов. Я не находил себе места. «Пропал!», – с паникой проносились у меня в голове. Шестой час. Седьмой. Восьмой. Уже начали сгущаться сумерки. Я ужасно промёрз, к тому же почему-то стало жарко, и не в силах более ждать своего спутника, я отправился по его возможным следам.
Достал фонарик, слабо светящий на леденящим холоде, закашлялся. «Похоже заболел».
Через час я был около охотничьего домика. Увидел какие-то следы на снегу, но тогда я отчего-то подумал, что это, вероятно, лиса или волк. Постучался в деревянную дверь. Никто не открыл, никого не было слышно. Не в силах ждать, я выбил плечом дряхлую дверь.
Внутри от бессилья я свалился в старое кресло. Укутался курткой посильнее и потерял сознание.
Новый день разбудил меня судорогой мышц – настолько было холодно по утрам в горах. Болезненно, чуть ли не плача, осмотрел дом вокруг. Тогда я не мог думать ни о чём кроме еды и спасения.
Заметил старый красный телефон, висящий на стене, и, прикладывая невероятные усилия, взял трубку и набрал «один-один-два». Ответил какой-то мужчина, его голос был хриплым, будто бы он только-только пришёл с улицы.
Я сбивчиво обрисовал ему ситуацию: «отправились в горы поздно ночью и заблудились, я нахожусь в охотничьем домике». Из телефона только послышалось хмурое: «никуда не иди, жди здесь…».
Через час за мной прилетел вертолёт. Спасатели. И только в полицейском участке я вспомнил про Млита. Помню, я тогда сказал им:
– Знаете, со мной был спутник. Его зовут Млит. Мы, похоже, разминулись в горах.