Читать Слепой дождь

i

Троллейбус с протяжным скрипом встал у остановки. Сжавшиеся от холодного октябрьского ветра пассажиры проследовали на выход, повыше задрав шарфики и втянув головы в плечи. Виктор выпрыгнул из троллейбуса последним – именно выпрыгнул, – громко плюхнувшись в лужу, скопившуюся прямо посреди остановки. Освежив ноги по самую щиколотку, Виктор смущённо оглянулся по сторонам, оценив количество людей, которых он мог злостно забрызгать. Опасения оказались напрасными – толкучка на проспекте была настолько сильной, а скорость движения прохожих настолько высокой, что те несчастные, на кого попали брызги от его прыжка веры, уже были в дюжине метров от него, торопясь по делам, очень важным делам. Иных дел в понедельник – ещё и после обеда – просто не бывает.

Марк должен был приехать без опозданий, сегодня у него даже не было занятий в университете. Старые друзья любили спонтанно пересекаться в любом удобном месте и в любое удобное время – в этот раз, однако, решили не оригинальничать и назначили встречу в центре города, у Троицкого моста. Виктор добрался туда буквально за пару минут, забрался на мост и окинул взглядом молчаливую реку, на серой глади которой бегали барашки от крупных капель крапающего дождя. Он представлял себе эту картину ещё когда ехал в троллейбусе – каждый раз она была хотя и красивой, но ужасно одинаковой. Ни для кого не секрет, что Россия застыла во времени, и, по мнению Виктора, больше всего в этом преуспел не Мурманск или какой-нибудь Челябинск, а именно Петербург. Стрелка Васильевского острова настолько лениво обновляла свой внешний вид, что её можно было бы спокойно отправить в Палату мер и весов, не беспокоясь об аутентичности экспоната ещё ближайшие лет сто.

С другой стороны моста бодро шагал Марк. Даже его, хорошо сложенного и коренастого, отчаянно пытался сбить с ног речной ветер, вошедший сегодня в особый кураж. Тонкая, будто бы бумажная ветровка колыхалась как порванный яхтенный парус. Виктор не стал терять времени и пошёл навстречу другу – они встретились ровно посередине моста и обнялись, зажмурившись от пронизывающего ветра.

– Ты пешком? – спросил Виктор, известный мастер начинать разговор.

– Да, заскочил с утра в общагу на Витебской к другу из «педа»… Он записывал новую песню на гитаре, а я вызвался на перкуссию.

Марку было свойственно заниматься чёрт знает чем. На учёбу он ходил крайне редко и за прошедший год сменил где-то с полдюжины рабочих мест. Остановиться на сколь-либо долгий срок на какой-то одной позиции он не мог из-за зашкаливающей внутренней свободы и дурной привычки спать до полудня. Так что свои дни он проводил максимально бессистемно, пользуясь выгодами от широчайшего круга знакомств. Смелости добавляло и то обстоятельство, что он жил в квартире своего старшего брата, давным-давно переехавшего в Петербург по работе. Разобравшись с крышей над головой, Марк справедливо рассудил, что деньги на пропитание совсем не обязательно добывать регулярным и честным трудом на стабильном месте работы. Иван, его брат, имел хороший оклад, но никогда не давал Марку каких-то подачек. Как только Маркуша оказался в Петербурге, сразу после «прописки» в своей квартире брат ответственно заявил ему, что будет делиться с ним зарплатой, только если он не сможет двигаться, онемеет и ослепнет. Юморная семейка – оба сына пошли в добродушного, но грубого отца-алкоголика, хотя одному из братьев, тем не менее, уже удалось сделать себя в большом городе. Марк, справедливости ради, тоже искренне пытался то ли найти, то ли сделать себя. Однако его видение жизненной стратегии было слишком сумбурным, что постоянно мешало достойно показать себя правильным людям в нужное время.