Мне слышится – кто-то, у самого края,
Зовет меня. Кто-то зовет умирая,
А кто – я не знаю, не знаю куда
Бежать мне, но с кем-то, но где-то беда,
И надо туда и, скорее, скорее
–Быть может, спасу, унесу, отогрею,
Быть может, успею, а ноги дрожат
И, сердце мертвеет и ужасом сжат
Весь мир, где недвижно стою, озираюсь
И вслушиваюсь и постигнуть стараюсь
–Чей голос? И сжата тревожной тоской,
Сама призываю последний покой.
М.С.Петровых, «Тревога»
Лежу на кровати, приподнявшись на локтях. Постельное белье смято, перекручено и неприятно мокрое. Простынь липнет, а на коже поселился табун мурашек. Дышу часто, не могу прийти в себя. Сердце в бешеном темпе, словно собирается разорвать моё тело.
Застыл в ужасе.
Передо мной стена. Тени деревьев от света фар, проезжающих мимо машин, искажаются в монстров. Переломанные и искривлённые, словно многотысячная армия, они протягивают ко мне свои ветви-руки, желая вырвать из груди сердце.
«Сердце успокойся»
«Сердце, прошу, вернись в рабочий ритм»
На тумбочке рядом всё те же блистеры: смесь нейролептиков и антидепрессантов. Один глоток и горсть разноцветных пилюль прямым рейсом в желудочный сок.
Вздох, еще один выдох и пульс замедляется.
Дыхание тише, сердце бьется синхронно с секундной стрелкой настенных часов. Взгляд покрывается легкой пеленой, на голодный желудок слишком быстро. Чувства словно не мои. Тело не мое, мысли не мои, будто я наблюдаю за оболочкой собственных кошмаров со стороны.
«Что было в самом начале?»
Картинка быстро меняется, сменяя динамику городских пейзажей на тишину природы. Вокруг бескрайние поля, покрытые белоснежным покрывалом. Линия горизонта, плавно переходящая в небесно-голубой, словно разделена прямыми рядами зимнего леса. Все покрыто легким волшебством белого цвета, снег мерцает бриллиантами от солнечных лучей. Ярко так, что жмурюсь от соприкосновения взглядом с этой нерукотворной картиной Всевышнего.