Читать Жизнь как притча

Шрифт

Интервал

Стая

Роман

Пояснительная записка

Быть может, кто-то из читателей, желая «во всём дойти до самой сути», откроет географический атлас Сибири и попытается обнаружить на бескрайних просторах Красноярского края наукоград Абакым, а чуть в сторону от него, вниз по течению Енисея, монастырь преподобного аввы Дорофея – две, так сказать, реперные точки нашего повествования. Но, согласитесь, найти «точку» на площади, сравнимой с территорией Казахстана (или Аргентины), так же сложно, как найти иголку в стоге сена. Тут не помогут даже google-карты. Да и стоит ли вообще искать? Из науки и духовных упражнений известно: мысль материальна, а слово (логос) наделено творящей силой. Поэтому то, что град Абакым и обитель святого Дорофея существуют лишь на страницах этой книги, вовсе не противоречит идее автора об их реальном присутствии в нашей жизни. Ведь дух дышит, где хочет, а форм бытия не счесть!

Часть 1

Взросление ума

Глава 1

Обмороженный

На просторах сибирской степной вольницы, близ города Минусинск, на стрелке между батюшкой Енисеем и Кривинской протокой зажёг свечу над престолом древний, вернее сказать, «древлерубленный» мужской монастырь во имя преподобного Дорофея аввы Палестинского. В прежние-то времена насельников в монастыре, бывало, не счесть – место благое. Ныне всё по-другому – утишилась святая жизнь. Монашествующих трое: настоятель иеромонах Игнатий и два старчика, Савватий да Викентий. К ним пятеро послушников да трудников столько ж. «Вот и вся нашать монастырская редута», – любил говаривать старец Савва, заправляя речь под местный кривинский говорок.

Февраль две тысячи девятнадцатого года в монастыре запомнят надолго. По нраву пришлась палестинцу Дорофею лютая сибирская вьюжка! Вот в такую-то метелицу к вечеру, аккурат под всеночную на воскресный день, вернулся из города монастырский продуктовый уазик. Шофёр Виталий, нет чтоб горячий хлеб поскорей в тепло занести, обежал машину, распахнул пассажирскую дверцу и выволок из кабины какого-то парня – сущее чучело! Тот жмётся, дрожит, одежонка подмокла, видать, оттаяла в дороге. А вьюжка лютует, чуть зазевался – понесла нелёгкая! Видит Виталий такое дело, сбросил с себя тулупчик, укутал паренька, сам же остался в свитере с голой шеей. Обнял он чучело поверх тулупчика и повёл к настоятелю.

«Госп-поди, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя греш-шного!» – примёрзшим к гортани языком произнёс Виталий, отрясая снег и распаковывая незнакомца.

– Аминь, – на пороге кабинета вырос отец Игнатий. – Это что?

Настоятель указал на незнакомца.

– Отче! – Виталий почувствовал, как от волнения отпускает гортанная морозь. – Стоял я возле автостанции напротив «Сибхозторга». Вижу: жмётся к машине парень. Вокруг метёт – руки не видно, а он в городском пальтишке. Я его спрашиваю: «Тебе чего?» – молчит как рыба. Тряхнул его и опять спрашиваю: «Ты чей?» – ни слова! Глядь, а он чуть живой. Я его в кабину затащил, оттёр как мог и вот привёз. Отче, что мне оставалось делать?

– Ну, ты бы в полицию его определил, там бы разобрались, отогрели, накормили, – ответил настоятель.

– Отче, вы же знаете про побег. Разве можно сейчас в полицию?