Солнце, живой образ бога Яргана, щедро светило в это осеннее утро. Крестьяне-орачи собирали урожай на полях, ремесленники трудились в своих жилищах и мастерских, а волхв поддерживал огонь и приносил требы в святилище. Начинался обычный день в общине Околья, селяне трудились, дети помогали старшим. Община была довольно большой и богатой. Несколько укреплённых усадеб, окруженных рвом и частоколом на валу, образовывали городище, что стояло в сердце раскинувшейся на берегу небольшого озерца деревни. До замка господина далеко, а полный чудовищ лес, тянущийся до самого Межеланского Хребта, совсем рядом. Городище было насущной необходимостью.
Душа старосты-войта Околья Витуллы была неспокойна сегодня, хоть и день нарождался свежий и радостно светлый. Чу́ток был старик Витулла, и чутьё редко подводило его.
Покой утра был прерван дозорным всадником, галопом мчавшимся к укреплениям.
– Разбойники! – кричал дозорный – Все за частокол!
Ударили в би́ло1, и со всего посада побежали люди, хватая детей, к усадьбам городища.
– Сколь их? – спросил Витулла у дозорного.
– Два десятка, войт, все конные и при оружии.
– А не от князя люди?
Дозорный закачал головой:
– Лихого виду, чужие!
– Закрывай ворота́, как все с посада забегут! – приказал войт.
Охотники и прочие мужики, владеющие луком, выстроились на валу, а с ними Витулла, что в молодости был ратником в княжеской дружине.
Долго лихих ждать не пришлось. Небольшой конный отряд рысцой подошёл к окольскому городищу. Вооруженные топорами-чеканами, фальшионами2, копьями, кистенями, луками и самострелами, всадники были облачены в сыромятную кожу и дорожные плащи. Вид у них был и правда лихой. Они подъехали к городищу на расстояние выстрела и остановились, видя, что на них нацелены луки. Сами лихие за оружие на хватались. Один из них подъехал вплотную ко рву, так что стало видно его обветренное лицо с сединами в тёмной неопрятной бороде.
Воздух звенел от напряжения, у Витуллы пересохло во рту. Боялся он не за себя, боялся он за общину, которую доверил ему князь.
– Слава Белым Богам! – благочестиво и громко возвестил подъехавший всадник и осенил себя значением-молнией – Не пугайтесь нас, общинники, мы не разбоем промышляем! Моё имя Делан из Арве́да, я и мои ребята – охотники на бесов и всякую бестию, что Умбре3 служит и супротив человека живёт!
Воцарилось молчание, войт обдумал слова Делана и ответил:
– Витулла я, войт-глава Околья, и не верю тебе, Делан! Только Орден Игнингов имеет право истреблять чудищ и бесопоклонников! И уж сотни лет нету вольных охотников на нечисть, то карается имперским законом!
– А мы все кнехты4 по рождению и с земель орденских происходим, милчеловек Витулла! И грамоту от Ордена на убивство чудищ имеем! А Орден, знай, даёт своим мужикам вольность на это, когда ланмейстер пожелает. Кто из вас там грамоте обучен, пусть чётывает всем! – сказал Делан и показал свиток и печатку, в которой зоркий дозорный разглядел орденский герб.