– А что природа делает без нас? Вопрос.
Бузыкин диктовал. Алла стучала на машинке с профессиональной быстротой.
– Кому тогда блистает снежный наст? Вопрос.
Кого пугает оголтелый гром? Вопрос.
Кого кромешно угнетает туча? Вопрос.
Зачем воде качать пустой паром,
И падать для чего звезде падучей?
Ни для чего? На всякий случай?..
Алла смотрела на него.
– Что ты? – спросил Бузыкин.
– Как бы я хотела, чтобы у нас был ребеночек! – сказала она.
– Зачем?
– Он был бы такой же талантливый, как ты…
– Это не я талантливый, это они. А я только перевожу.
– Он бы тебя веселил, мы бы вместе тебя ждали…
– Алла, я свою жизнь переменить не могу.
– И не надо. Тебя это не будет касаться.
– Нет, Алла. Нет и нет.
У нее были на редкость крупные глаза. Они придавали ее облику трагическую миловидность.
По двору среди недавно поставленных домов и недавно посаженных деревьев шел человек с яркой спортивной сумкой. То, что он иностранец, чувствовалось, даже когда он молчал.
Бузыкин в трикотажном тренировочном костюме дремал, сидя на стуле.
Звякнул дверной колокольчик. Бузыкин открыл дверь, радушно улыбаясь. Иностранец сиял утренней свежестью.
– Монин!
– Монин! – бодро откликнулся Бузыкин.
– Вы готов?
– Готов! Секундочку, доложусь жене.
Заглянул к Нине. Она была еще в постели.
– Нина, мы побежали.
– Господи, когда это кончится! Полчаса могла еще поспать.
Они бежали по улице. Бузыкин вслед за Биллом. Тот громко бросал советы через плечо, что привлекало внимание прохожих.
– Ту степс ин! Фор степс аут!
Бузыкин чувствовал себя неловко. Кроме того, ему хотелось спать. Кроме того, в его жизни сейчас было столько неприятностей, что обретение спортивной формы ничего не решало.
Из машбюро, где рабочий день еще не начался, Алла набрала телефонный номер. Нина сняла трубку.
– Алло!.. Слушаю. Ну что вы там молчите и дышите? Мяукнули хотя бы.
Положила трубку, сказала Бузыкину:
– В следующий раз бери трубку сам.
Бузыкин, Билл и Нина пили чай.
БИЛЛ. Это как называется?
НИНА (лучезарно улыбаясь). Хворост.
БУЗЫКИН (радостно улыбаясь). Хво-рост.
БИЛЛ. Очень вкусно.
БУЗЫКИН. Нина прекрасная кулинарка.
НИНА. Не напрягайся, дорогой.
БИЛЛ. Простите, очень быстро, плохо понимаю.
НИНА (улыбаясь). Это я не вам.
БУЗЫКИН (улыбаясь). Это она мне… Билл, рассудите, почему, если кто-то где-то молчит и дышит, то это звонят именно мне?
БИЛЛ. Простите, как?
БУЗЫКИН. Я говорю…
НИНА. Может быть, мы без Билла разберемся?
БИЛЛ. Простите?
БУЗЫКИН. Это она мне.
НИНА. Это я ему.
Трудно выяснить отношения такого рода в присутствии иностранного гостя. Он может не так истолковать, сделать неверные выводы, увезти с собою за рубеж ложное впечатление.
Снова зазвонил телефон. Нина поставила аппарат перед мужем.
БУЗЫКИН. Да?..
Это была Варвара Никитична.
Бузыкин, срочно звони Алле. Она у себя в машбюро.
БУЗЫКИН. К сожалению, сейчас не могу. Загружен работой.
ВАРВАРА. Слушай, Бузыкин, не валяй дурака. Ты у нее какую-то рукопись забыл. Она пыталась тебе об этом сообщить, твоя Нинка ее обхамила. Так что давай успокаивай.
БУЗЫКИН. К сожалению, сейчас очень загружен работой.
ВАРВАРА. Ясно. Нинка там рядом. Ладно, я ей сама позвоню.
БУЗЫКИН. Вот это не надо.
ВАРВАРА. Надо. Пока.
Бузыкин положил трубку.
– Веригин звонил из издательства… – обратился к Флетчеру: – Все торопят, торопят. У вас в Англии тоже так?