Светлана никогда не сомневалась в своём будущем. Она всегда знала, чего она хочет от жизни, и каким образом сможет достичь желаемого. В отличие от подруг Елены и Ольги, она отвергала любую легкомысленность и сиюминутные увлечения, погружаясь целиком и полностью в мир современной науки.
И тем обиднее для неё было признать безрезультатность такого упорства. Ибо человек предполагает, а Бог – располагает. И Светлана никак не ждала, что придётся проститься с домом, друзьями и целями, потому что бабушка оказалась чужим человеком, а жизнь девушки – выдумкой.
В то летнее утро Михайловку, как и каждую середину июля, накрыло густым молочным туманом, сквозь который даже руки не развидеть. Настасья Андреевна к этому моменту уже успела и печь затопить, и блинов напечь, и скотине овса запарить. Пока Светлана только подымалась, бабушка уже раз двадцать вкруг дома обежала, все нужды справила, а потом только и оставалось что чаи гонять.
Не то чтобы Света не помогала. Девочкой она росла умной, хозяйственной, самостоятельной. Просто Настасья Андреевна уж очень её любила, а потому старалась дать поспать подольше да хлопотать поменьше.
Внучка росла удивительно похожей на мать, Оксану. Такая же высокая, стройная как тростинка, с густыми, чуть вьющимися русыми волосами до пояса, огненно-золотыми глазами. Правильные черты лица передавали чисто славянский тип внешности девушки. И только характер… характер Светланы полностью принадлежал наследию Николая.
Упорство, решительность, непоколебимость присутствовали в каждом деле девушки. Коли что-то она задумала, не отступится. Даже мимикой походила на папочку: вечная складка на лбу меж бровей, чуть сморщенный нос, плотно сжатые губы. Зато, если смеётся – то от души: звонко, искренне, нараспашку.
Только Светлана собрала диван в своей комнате, как услышала лай Трезора, злой, оглушающий, будто кто нехороший на двор ступил. Вслед за тем в дверь раскатисто постучали, и бабушка отворила.
– Ты?! – раздался испуганно-холодный вскрик Настасьи Андреевны. – Да как только нашёл? Что ещё надо? Убирайся немедленно!
– С таким количеством вопросов сразу за дверь выгоняешь? – ответил незнакомый, с хрипотцой, мужской голос. – Смотри, старуха, кабы опосля меня кого похуже не пришлось приветить.
– О чём ты… неужели… погоди… да, я сейчас… – тут же ответила пожилая женщина и закрыла дверь в сени.
Света уже прошла через гостиную в кухню, как бабушка вышла к ней из прихожей навстречу. На её лице было непривычно-суровое выражение страха и бескомпромиссности.
– Доброе утро, рада моя, – произнесла она торопливо. – Садись-ка завтракай, а мне необходимо кое-с-кем пообщаться, так что смотри, не вылазь. И никаких вопросов, потом всё.
– Бабушка, что-то случилось? – Света прямо-таки ощущала напряжённость Настасьи Андреевны. – Этот человек… с тобой ничего не случится?
– Я же сказала: потом! – чуть громче ответила женщина. Лицо её ещё больше ожесточилось, а и без того подтянутая фигура обрисовалась словно корсетом. Из плотно собранного хвоста посеребрённых возрастом рыжих волос выбилось несколько прядок, будто женщина неосознанно теребила рукой причёску. – Завтракай, и из дома ни шагу. Пса я прикормлю, чтобы замолк.