– Сестра, когда я вырасту, уйду в гайдуки. Я бы и сейчас ушёл, но ведь прогонят обратно. Как только стану ростом выше тебя, довольно мне сидеть дома.
– Мама и отец не расстроятся. Гайдуки – герои, они нападают на османов и тех, кто им служит, но живут недолго. – Вздыхает Босилька.
– Эх, есть отцы, которые благословляют сыновей воевать со злодеями! А наш только молится. Женил Симеона и Петро, заставил пахать землю. – Морщится Стоян.
– Отец бережет нас.
– А может, боится остаться один под старость? Ведь тебя выдадут замуж в чужой дом. Если и сыновья уйдут в гайдуки, кто позаботится о нём и матери?
– Я не хочу замуж.
– Не притворяйся, Босилька. Все девочки думают о женихах. Ну ничего, когда уйду в горы, найду тебе мужа-гайдука. Разве мужчины те, кто не воюет, а пашет землю? Эх! Смотрю на нашего отца – такой сильный, а боится врагов.
Брат и сестра покинули тропу и стали пробираться вверх по травянистому склону среди ёлок, низко опустивших лапы.
– Стоян, сказано в Библии: не суди. Если бы ты знал, откуда страх в сердце у отца… Он просто не хочет делиться болью. Но однажды я услышала от отца одну историю…
– Что за история? Не скрывай!
– Мне почудился голос. – Босилька остановилась и прислушалась.
– Точно. Оттуда! – Стоян указал на заросли.
– Вдруг это осман? – Нахмурилась Босилька. – Но он не будет прятаться.
– Я посмотрю! У меня есть нож! – Стоян нырнул в кусты, Босильке пришлось следовать за ним.
– Подожди, осторожней.
– Ух ты, здесь вход в пещеру. Никогда не замечал её. – Стоян заглянул в темноту.
– Кто здесь? – Спросила Босилька. Глаза брата и сестры привыкли к темноте, и они разглядели лежащего на земле парня в холщовой одежде и овчинном жилете. На рубахе алела кровь. На одежде, выше голенища сапога – тоже кровь. Рядом валялось ружьё. Лицо раненого было бледным, с тонкими чертами. Над верхней губой темнел пушок. Его длинные тёмно-русые кудри рассыпались по полу пещеры. Услышав шаги, парень открыл глаза:
– Дети, это я звал вас. Услышал голоса.
– Ты ранен.
– Воды… Есть ли у вас вода?
– Да! – Босилька вынула из корзинки глиняную бутыль, выдернула обломок кукурузного початка, заменявший пробку, опустилась на колени рядом с незнакомцем. Стоян тоже сел и приподнял раненого, чтобы тот смог попить.
– У нас есть и хлеб!
– Не надо. Спасибо.
Стоян снял свою куртку, свернул и подложил под голову незнакомцу.
– Ты гайдук? – Восторженно спросил мальчик.
– Да. Вчера на закате подстрелил басурманина. Но оказалось, за ним ехали ещё трое. Они начали стрелять, погнались за мной. Едва ушёл. Кровь долго не унималась. Ногу сумел перевязать, а рану на боку нет.
– Я перевяжу. – Вызвалась Босилька. Она оторвала полосу от своей нижней рубашки, надрезав ткань ножом брата. Потом сходила за листьями подорожника, привязала их к ране.
Парень лежал с закрытыми глазами.
– У него жар, – сказал Стоян, коснувшись лба гайдука.
– Его нужно лечить. Целебными травами, как умеет матушка. Нужно принести сюда настойки, больше воды. – Горячилась Босилька.
– Этот человек должен лежать в доме, а не под горой. Мы расскажем родителям, пусть они позволят перенести гайдука к нам. Старшие братья помогут. – Горячился её брат.
– Стоян, ты прав. Можно нести его через огороды. Но придётся перейти улицу на подходе к дому… Ох, пусть ночь будет тёмной. – Переживала девушка.