Она сидела на диване в дальнем конце темной гостиной. Рядом с ней на столе стоял чайный сервиз с уже остывшим чаем и почти нетронутым печеньем. Хью Роуленд навсегда запомнил, как она выглядела в это мгновение: густые светлые волосы, чуть прикрывающие мочки ушей, голубые глаза, живые и игривые, прекрасные линии стройного тела, – она хоть и была небольшого роста, все же не казалась толстушкой. В белой блузке без рукавов, теннисных шортах и теннисных туфлях, она сидела на обитом ситцем диване, поджав под себя голые ноги. Хью Роуленд постоянно чувствовал на себе ее пристальный, предостерегающий взгляд.
Возможно, оттого, что день стоял знойный, чувства тоже постепенно накалялись. Высокие окна были открыты в заросший сад. В гостиной царил полумрак, но за стенами дома сияло солнце. Сам предвечерний свет, казалось, дышал жаром; яркий и вместе с тем слегка приглушенный, он словно просачивался сквозь стекло. В раскаленном сверкающем мареве не чувствовалось ни малейшего движения воздуха, листья деревьев застыли в полной неподвижности. Трава отливала не правдоподобно яркой зеленью; внезапно пролетевший воробей нарушил незыблемый покой омертвелого сада. Внизу, где терраса спускалась к деревьям, окружавшим теннисный корт, каждый лист ярко сверкал на фоне темнеющего неба.
Хью Роуленд отвернулся от окна.
– Послушай… – резко начал он.
Девушка знала, что он сейчас скажет. После продолжительного молчания, которое наступило, когда были исчерпаны все дежурные темы, ему просто не оставалось ничего другого.
– Приближается гроза, – поспешно заговорила Бренда Уайт. Она быстрым движением опустила ноги на пол и села подчеркнуто прямо. Кровь прилила к ее лицу, и румянец ярко светился под нежной кожей. – Еще чаю?
– Нет, благодарю.
– Боюсь, что этот остыл. Хочешь, я позвоню, чтобы принесли свежего.
– Нет, спасибо. Почему ты улыбаешься?
– Я не улыбаюсь. Просто у тебя такой вид. Профессиональный молодой адвокат, собирающийся с силами.
Да, с горечью подумал он, молодой адвокат с жалованьем восемьсот фунтов в год. Молодой адвокат, живущий подачками отца. Молодой адвокат, чей единственный выходной – суббота, которая сегодня проходит так бездарно.
– Несмотря на мой профессиональный вид, – сказал он, – сейчас я должен переговорить с тобой по личному вопросу.
Он подошел и остановился перед ней. Стараясь не смотреть на него, девушка заговорила четко и отрывисто.
– Ты не знаешь, почему остальные задерживаются? – спросила она, взглянув на часы. – Я велела Фрэнку прийти в пять часов, а сейчас уже двадцать минут шестого. Он должен был захватить Китти и двигаться прямо сюда. Слышишь? Кажется, это гром. Если мы не поспешим, то у нас не хватит времени даже на гейм, не говоря уже про сет.
Хью не сводил с нее глаз.
– Ты о Фрэнке Доррансе?
– В том-то и беда с теннисом, – пожаловалась Бренда, встряхнув часы у самого уха. – Всякий раз, когда у тебя выдается свободная минутка для игры, другой никак не может, или наоборот. Понимаешь? И тебе ни за что не поиграть. Вот здорово было бы, если бы Ник изобрел теннисный робот, как он обещал, – механизм или куклу, все равно, лишь бы отбивал удары, – тогда можно играть одной.
– Не знаю, так ли уж это здорово.