⇚ На страницу книги

Читать Тварь

Шрифт
Интервал

Посвящается двум моим близким подругам. Юлии и Юрии. Одна вдохновила меня на эту идею, а вторая поддерживала и помогала в процессе написания. Спасибо вам, мои дорогие.


***

Каждую ночь ей снится один и тот же кошмар. Калейдоскоп хтонического ужаса и это место в конце. Перед ней раскрывается туннель, прогрызенный кем-то неведомым в толще бетона. Выщербленные края отверстия похожи на горлышко разбитой пивной бутылки. Из него веет обжигающим лицо воздухом. Проход крошечный, чуть больше полуметра высотой, но если встать на четвереньки, то можно ползти вперёд без особых проблем. Ширина позволяет. Только вот ползти в эту склизкую непроглядную тьму, в это движение страшных кривых теней, в гноящуюся мраком рану мироздания совсем не хочется. Даже больше. Туннель страшит сильнее всего. Искажённая реальность кошмара, преследующая Тварь, всё это меркнет перед необъятной, давящей теснотой.

Каждый раз Тварь загоняет её сюда. В пустую и серую, как пасмурное осеннее небо, комнатушку два на два метра, с тусклой лампой накаливания, свисающей с высокого потолка на облезлом проводе. Помещение заполняет тишина: лампочка не издаёт характерного треска, неслышно даже собственного дыхания. Бетон словно поглощает все звуки, укутывая мертвенным безмолвием, как шерстяным одеялом. Путь вперёд только один. Через туннель. И каждый раз она всё не может решиться нырнуть в распростёртый зев, который чудится ей раструбом кошмарной мясорубки.

Всё по одному и тому же сценарию каждый раз. Снова и снова, и снова…


***

– Анна, подъём! – утро кувалдой бьёт по голове, словно по раскаленному металлу.

Мать никогда не церемонилась. Она ложилась рано, спала очень крепко, практически беспробудно, и вставала раньше всех, поэтому будильник в их доме всегда был вещью бесполезной.

Колючая холодная вода из крана. Наспех почищенные зубы. Унылая физиономия с огромными мешками под глазами в зеркале, на котором Аня в последнее время старалась не задерживать беглый взгляд. Порой её пугало то, что она видела в отражении.

Небольшую кухню наполнял аромат жареной колбасы, шкварчание раскалённого на сковороде масла и невнятный бубнёж на минимальной громкости из пузатого телевизора. Ведущие утренних новостей наигранно переглядывались и натужно улыбались. Неслышно зачитывали с суфлёра текст, напоминая пёстрых золотых рыбок за стеклом аквариума. Мать, стоявшая за плитой, оглянулась через плечо и окатила колючим, студёным взглядом, словно ледяной водой.

– Колтун бы хоть на голове расчесала. Выглядишь, как чудовище лесное, – небрежно бросила она, отвернувшись.

Анастасия Петровна, моложаво выглядящая женщина сорока двух лет была строга нравом, требовательна и пребывала в состоянии вечной неудовлетворённости. Вызывала это состояние дочка или же весь мир вокруг – сказать трудно. Её коротко подстриженные волосы цвета осени, но не ранней, когда улицы устилают ковры ярких листьев, а поздней – серой, промозглой и грязной, всегда были аккуратно уложены. Того же она постоянно требовала и от Анны, ставшей в последнее время крайне неряшливой, по мнению педантичной матери. Анастасия Петровна всегда была холодна к дочери. Девочка не понимала – почему, но догадывалась, что это как-то связано с уходом отца из семьи после её рождения. Почему мать винила её, Аня понять не могла.