Англия. 1887 год.
Утро выдалось довольно мрачное – небо заволокло грязно-серыми, пропитанными чёрной хмарью, дыма из каминов и печей, тучами. Весенние дожди ещё не начались, и поэтому особой грязи не было. Однако общее ощущение сырости довлело над улицами повсюду.
Выбравшись из кэба, Кайлер вытянула из кармана, вместе с кошельком, кусок газеты и прочитала коротенькое объявление о том, что «исследователь Тихого Океана и Африки, Эйнджел Снарк-Младший, сопровождаемый своим другом – бароном Артуром Джемерином, остановились в одной из гостиниц Саксмунта, в ожидании оказии для отплытия в Африку».
Кайлер и сама не знала, для чего она, прочтя это коротенькое объявление, бросила всё и вся и поехала в Сасксмунт, для встречи с этим странным человеком – доктором Эйнджелом Снарком-Младшим. Она даже не знала, как тот отреагирует на её необычайный рассказ. Но так же она знала, что больше нельзя пытаться делать вид, что всё в порядке и всё хорошо. Так уж получилось, что дело зашло очень далеко, и уже было нельзя пускать всё на самотёк.
События были слишком невероятны, чтобы с ними мог справиться простой человек. Но Снарк как раз славился тем, что умел видеть невозможное.
Расплачиваясь с кэбменом, который не сводил глаз с её необычного лица, Кайлер всматривалась в возвышающийся над ней «Приют моряка» – старинный маяк, который какой-то предприимчивый японец из Йокогамы, перестроил в красивую, но довольно непрезентабельную гостиницу. В городе было много постоялых дворов, да и не только в городе – взять ту же «Харчевню Якова», но этот странный Эйнджел Снарк-Младший почему-то предпочёл остановиться здесь – в гостинице с видом на море.
Поправив шаль и отряхнув юбку, Кайлер решительно вошла в «Приют моряка» и, осмотревшись, подошла к консьержу.
– Приветствую вас сэр. Я пришла в гости к Эйнджелу Снарку-Младшему. Как мне сказали, он изволит проживать тут, у вас.
– Он и его спутник изволят проживать в пентхаузе, – проворчала сидящая за стойкой сухонькая китаянка, что неторопливо заполняла что-то в большой книге, неторопливо поскрипывая большим, грязноватым гусиным пером. – По какому вы к нему вопросу?
– Личному.
– Можете подниматься вверх.
…Кайлер несколько раз постучала в дверь, пентхауза, и уже почти отчаялась услышать ответ, когда кто-то завозился по ту сторону.
– Да что за крупнорогатый скот спать то не даёт? – раздался из-за двери странный, хриплый голос.
Затем дверь растворилась и перед Кайлер предстала рослая, широкоплечая обезьяна, в халате из дорогущей овечьей шерсти. Голова обезьяны была украшена красивей, идеально напомаженной шевелюрой, а нижняя губа была чуть-чуть оттопырена.
Обезьяна мрачно рассматривала женщину через монокль в золотой оправе и деловито почёсывала левое колено правой рукой. Выглядела она настолько необычно, что Кайлер растерялась.
При всём своём обезьяньем виде, это чудо-юдо было выше женщины чуть ли не на целую голову, а на каждое плечо можно было без труда посадить по две Кайлер.
– Эм… я… я пришла к доктору Снарку… – проговорила женщина, а затем опомнилась и повысила голос. – Доктор Снарк! Отзовите ваше животное от двери.
– Че-е-е-его?! – ощерилась обезьяна, блеснув крупными, белоснежными зубами и одним золотым клыком. – Да ты кого тут животным назвала, ты оборванка из деревни! Тоже мне, нашлась тут, значит какая-то помещица!