Читать Я наблюдал за тобой

Здравствуй, зайчонок!

Помнишь, в 4 классе мы «поженились»? Мы обещали друг другу, что будем вместе до конца наших дней, что я буду защищать тебя ото всех, а когда мы вырастем, то поедем на юг? Мне очень жаль, я не смог сдержать это обещание.

Не буду ходить вокруг да около. Я уезжаю. В Швецию. Навсегда. Прости, я так и не смог сказать тебе об этом вживую. Если бы сказал, то боюсь, не сумел бы уйти. Мы бы оба не сумели. И оба сделали бы неправильный выбор. Но я не хочу тебя обманывать. Я больше не люблю тебя. Нет ничего, что держит меня здесь.

Я никогда не забуду те детские годы, которые мы провели бок о бок. Туре и Даша – друзья навеки. Жених и невеста.

Но время идёт, и мы уже не дети. Мы повзрослели. Нам нужно двигаться дальше, и, кажется, на этом этапе наши дорожки должны разбежаться. Мы переросли это. Мы больше не можем жить прошлым.

Компания отца открывает новый филиал в Стокгольме. Наша семья приняла решение, что только там он сможет по-настоящему реализоваться. Да и я тоже. Если я стану учить медицину в Швеции, у меня будет намного больше возможностей. Прости зайчонок, знаю, мы с тобой многое планировали здесь, в России, но я как следует подумал и выбрал иной путь.

Ты хорошая, очень. Я никогда не встречал такой красивой, умной, яркой девушки. Наверное, никогда и не встречу. А я последний дурак, который обманул твоё доверие, и сейчас, этим письмом, я рушу все, я знаю. Ты заслуживаешь лучшего. Я не тот, кто тебе нужен. И ты тоже…ты тоже мне больше не нужна. Можешь злиться на меня, можешь возненавидеть, я пойму. Так будет даже лучше. Лучше, если ты будешь ненавидеть меня. Так всегда легче. Только не звони мне и не пиши. Ни о чем не спрашивай. Не пытайся меня найти. Я не приду в университет и не открою тебе дверь, если ты постучишь. Прости. Так будет лучше.

Я хочу закончить это письмо словами Желткова из твоего любимого «Гранатового браслета»:

«Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. „Да святится имя Твое“».

Прости меня, если сможешь, зайчонок.

Да святится имя Твоё.

Твой Туре.

Глава 1

ДАША

Я скомкала письмо и с силой швырнула его в стену. Через две минуты, правда, поняла, что погорячилась. Встала с кровати, подняла жалкий клочок бумаги и осторожно расправила. Измятые буквы смотрели на меня с сочувствием. Положила лист на стол, взяла с полки учебник по фармакологии, состоящий из тысячи страниц и со злостью хлопнула его на письмо: пусть лежит, расправляется под тяжестью. Я злилась. Злилась на себя, на Туре и вообще на весь мир. На себя за слабость, на Туре – за предательство, а на весь мир…просто потому, что хотела позлиться на кого-то еще.

И время он выбрал точно нарочно лучшее – последние дни каникул перед началом учебы! Завтра первый день в универе, и нельзя было придумать ничего лучше, чем поставить «топографическую анатомию и оперативную хирургию» с Герасимом на половину девятого. Ладно, вообще-то преподавателя, который кроме всего прочего являлся куратором нашей группы, зовут Герман Андреевич, но однажды мой друг и по совместительству одногруппник Ромыч имел неосторожность обратиться к нему именно «Герасим Андреевич». Это вызвало волну смеха в группе и волну несчастий в жизни Ромыча – Герман Андреевич шутку не оценил. Зато с тех пор имя Герасим стало его негласным прозвищем в нашей группе. Но это все лирическое отступление. Вообще-то я хотела сказать, что расслабиться в первый день не получится: вчера Герасим предусмотрительно написал нашей старосте и напомнил, что даже к первому занятию в году мы должны прийти подготовленными. Как вы поняли, шутить он не любит. И конечно же хирургия – последнее, о чем мне сейчас хотелось думать. Спасибо тебе, Туре, большое!