Ляля поссорилась с мужем и ушла из дома. Надвигались зимние сумерки. Мороз стоял не злой, градусов пять, не больше, но все-таки пощипывал щеки и лоб. Ляля шла пешком по лесной дороге одна-одинешенька и совсем не боялась – злилась.
Лёня ее очень обидел. Нельзя так поступать с близким человеком. Если мужчина сильнее, то это не значит, что она должна подчиняться. Неправильно это все! Лялю он, между прочим, не на помойке нашел! Она была ему хорошей женой, ну хотя бы старалась такой быть. А Лёня не оценил – ему все мало. Он не видел границ и не желал видеть в Ляле личность. А она была личностью: со своим характером, желаниями, причудами, взглядами на эту жизнь!
***
Ах, как слепы, эгоистичны некоторые мужчины! Охотясь на жен, они, действуя по всем правилам хищного мира, прикармливают ничего не подозревающих жертв, заманивая их на свое поле. Потом окружают их лаской и заботой, потихоньку сжимая вокруг тоненькой шейки лассо. И вот – очередная «Бемби», хрумкая салатиком, крепко зажата тисками. Все – поймал! В стойло! Плевать хотел охотник на твое мнение, он в семье главный! Сиди в своем углу и не питюкай!
Может быть, где-то существовали другие мужчины, но Ляле достался именно Лёня. Он был необыкновенно нежен и предупредителен, ухаживая за ней: дарил цветы, покупал колечки, заботился о том, чтобы Лялечка не намочила ножки, не упала, не замерзла и не была голодной.
Он, высокий, сильный, так нравился маленькой, кругленькой и румяной, как наливное яблочко, Лялечке. А она устала быть одна. Захотелось чувств-с и новых ощущений: когда не ты сама, а о тебе кто-то заботится. Вот и попала в капкан – не вырваться.
Лёня сразу же после свадьбы увез жену в лесное царство. Там, на берегу круглого озера с хрустальной водой, в окружении сосен, стоял аккуратный домик, поблескивая бревенчатыми, янтарными стенами. Лялечке понравилась тишина вокруг, нарушаемая лишь птичьими трелями. Молодая супруга развесила вокруг дома кормушки, посадила под зиму цветы. Лёня научил жену топить печь, томить серые щи и готовить «гурьевскую кашу». Лялечке не нравилось ни то, ни другое: ее рацион был иным, более изысканным. Но что делать – пришлось подстраиваться под мужа и забыть о своих маленьких слабостях.
А он уезжал на работу, оставляя Лялю одну надолго. Там, в городе, скучала брошенная квартира, огромная ванна несколько месяцев не наполнялась душистой пеной, удобная кровать пустовала в одиночестве, картины покрывались пылью и выдыхались парижские духи, любимые, забытые своей хозяйкой.
– Мне здесь скучно, милый. Я хочу смотаться на недельку к себе, – говорила Ляля мужу, нежно обнимая его крутые плечи.