Капли воды ритмично отстукивали по холодному грязному полу темницы, под стать нервным шагам человека, заточённого в ней. От былого блеска его одежд не осталось и следа. Да и что там говорить о его одеждах? Весь его облик оставлял желать лучшего. Мужчина, некогда внушающий страх в сердца людей одним своим именем, теперь был не более чем тенью. Худой, взлохмаченной, зловонной и угасающей тенью.
– Стерва! – резко остановившись, выкрикнул он в бессилии.
Ему до сих пор едва верилось в то, что его могли приговорить к смертной казни, которая придёт в исполнение через каких-то пол часа.
– Маленькая дрянь! – прошипел он снова, злобно скалясь.
Сквозь мизерное окошко под потолком, можно было услышать возню работников, возводящих эшафот. Они частенько посмеивались и шутили на отвлечённые темы, что уже начинало действовать на, без того, подорванные нервы мужчины. Безразличие к его участи было совсем не тем что он представлял, когда размышлял о своей кончине. В своих фантазиях ему чудилось, что люди боготворили его, а после его смерти им должно было возвести ему с десяток храмов. Оттого реальность угнетала ещё больше.
Молотки стучали беспрестанно. Даже по ночам. Явное доказательство того, как сильно от него хотели избавиться и как торопились в своём желании увидеть его казнь.
«Трусы!» – подумал он с кривой ухмылкой на лице.
Высота окна не позволяла выглянуть на улицу и понять, что же за участь ему была уготована? Будет то повешенье? Обезглавливание? Четвертование? Сожжение? Столько различных способов оборвать чью-либо жизнь. И с каждым из них мужчина был очень хорошо знаком. Ведь ранее, он был именно тем, кто раздавал жуткие приговоры.
«Какова ирония» – покачал он головой.
Однако, несмотря на скорую смерть, узник не собирался впадать в отчаяние. То не было в его характере. Он знал, что у него ещё есть шанс на месть, и будь он проклят, если не воспользуется им.
Заслышав громкий хлопок дверей вдали, он немедля рванулся к решётке и вцепился в её ржавые прутья. Ожидание того, кто должен был вскоре появиться, отзывалось дрожью в его груди. А когда приближающиеся шаги принялись отдаваться эхом по коридору, он и вовсе чуть не упал на колени от накатившего на него облегчения.
– Наконец-то. – выдавил он, как только монах в тяжёлой рясе, остановился перед камерой.
Наряд священнослужителя не вписывался в унылость серых и влажных стен этого места. Серебро и золото, в затейливом узоре покрывающее подол его одеяния, не вязался с грязью под его ногами.
Устремив взгляд на лицо монаха, мужчина заулыбался. Маска, скрывающая правую сторону лица его посетителя, была ему до боли знакома. Ведь именно он был причиной увечью, скрытому теперь плотной вельветовой тканью.
– Слава Богам, это ты. – выдохнул мужчина.
– Вы просили меня прийти, Милорд. Как же я мог отказать? – учтиво склонил голову монах. – Вы хотите покаяться перед казнью?
– Ещё чего! Мне не за что просить прощения! Да и ты не настоящий священник! – возмутился мужчина, резко отстраняясь от решётки. – Покаяться должна эта стерва, что вынесла мне приговор!
– Эта стерва – ваша дочь, Милорд.
– Вот именно! Мерзавка! Такая же потаскуха как и её мать. Я должен был задушить её в младенчестве… Хотя…