Мы ходили по степи на дачу с бабушкой.
Иногда она бесила меня, а я – ее.
Радовали только карамельки «взлетные», которые она давала мне по дороге.
Так и ходили, расстояние отсчитывая карамельками, а не километрами.
А когда она ушла насовсем, я зачем-то надела ее плащ. Я знала этот плащ чуть ли не со школы. Его ей подарил кто-то.
Меня очень злило, что ее уже нет, а плащ останется. И будет здесь еще много лет, а может, еще кто-то посмеет его носить, но не она.
Мне захотелось почувствовать ее объятья. Вспомнить ее теплую рыхлую спину и руки. И я надела этот плащ и засунула руку в карман. Там был фантик от шоколадной конфеты «Буревестник» и карамелька «Взлетная».
И я точно знаю, что она лежала там для меня.
Мне было лет пять, когда в городе появилась первая церковь. Забрали дом у горисполкома, выписали батюшку, и православие официально настало.
Бабушка водила меня с собой по случаю. Там было скучно, душно и тесно, особенно в дни службы. Особенная и жесткая пытка для пятилетнего человека.
Не сиди, ты что, бабка столетняя?
Не вались, что, стоять не можешь?
Не дергайся.
Не зевай, бес залетит.
Делать было нечего, и я убегала во двор трогать котов.
Или рассматривала иконы, но их было мало.
Веселей всего было, когда батюшка надевал праздничную ризу.
Я погружалась взглядом в парчовую ткань и мысленно раскраивала ее на кукольные платья.
Вот этот кусок можно собрать, и получится юбка. Отсюда отрезать – и будут рукавчики, а из переливающихся пуговиц можно сделать диадему.
Затем приступала к камушкам в виде креста на клобуке и к концу богослужения уже выковыривала из него все. Они хорошо шли на серьги и ожерелья.
Когда кроить надоедало, я гуляла по орнаменту: погружалась в узоры, перепрыгивала с золотых нитей на цветные переплетения, пускала по блестящим дорогам автобусы и машины.
Скоро я уже знала все наряды нашего батюшки. Особенно любила красно-золотой, торжественный и очень хотела из него платье.