Фила сидела на своем любимом камне и разглядывала причудливые формы облаков внизу. Густое белое одеяло скрывало неизвестность, что лежала перед юной девушкой и будоражила ее мысли.
– Фила, ты где? – крик ее мамы прервал мечты. Уже ближе и теплее, – так и знала, что ты здесь. Пошли обедать.
– Пойдем, ма, – она встала с камня, поправила жгут, который успела сплести за то время, что сидела, и поспешила за женщиной.
В хижине пахло едой. За стол сели похожие друг на друга женщины.
– Сайла, опять по деревьям лазила? Руки все в царапинах. Как поешь, приложи лист жизни. – заворчала самая старшая из них. – Что за дочери у меня: одна стремится повыше, залезая на самую макушку, а другая грезит мечтами о том, что внизу.
Сайла и Фила с улыбкой переглянулись и молча продолжили есть, зная, что каждый день мама говорит об этом, это их ритуал, это их традиция. За этим скрывается беспокойство, забота и любовь.
– Фила, сколько сегодня? – спросила сестра уже после обеда.
– Мало, всего полдали, – ответила та, передавая чистую мокрую тарелку.
– Опять замечталась? – Сайла взяла тарелку и начала вытирать отрезом ткани.
– Да, – улыбаясь, ответила ей, – Сай, ты поаккуратнее по деревьям лазь, ма права, это очень опасно.
– Я обвязываюсь веревкой, которую ты мне сплела, не переживай.
Их мечты были разными. Сайла мечтала быть еще ближе к солнцу, хотя, казалось, подними руку – опалит ладонь. Она упорно стремилась забраться на самый верх дерева и наблюдать как солнце медленно падает. А утром задрать голову и смотреть как то поднимается, пока из глаз не пойдут слезы. Сайла любила солнце, а оно любило ее. Изгибы волос блестели под лучами, а на носу выступали редкие веснушки.
Фила уважала солнце, но не любила как облака, что на краю земли. Ее привел туда отец, чтобы запретить приходить сюда вновь, а она влюбилась. Влюбилась в тот свободный ветер, что приносил новые запахи, в теплый камень, что нагрелся за день, в розовые облака, что красило солнце на закате. Она приходила каждый день и плела веревку, чтобы однажды спуститься и узнать великую тайну, что скрывал белый туман.
– Эй, Фила, ты опять летаешь в своих облаках? – засмеялась сестренка и толкнула легонько в бок.
– Сайла, тебе уже 15 огней, а ведешь себя как неразумный птенец, – сказала та без злобы, мягко.
– Да, зато ты ведешь себя как Провидица. Сколько ей огней? Уже никто не знает.
– Не стоит смеяться над Провидицей, ее пророчества сбываются. – нахмурилась Фила. Она еще помнила, как она предсказала болезнь, что унесла многие жизни их селенья, в том числе и отца.
– Прости, я и правда неразумный птенец, – та уткнулась носом в плечо, чтобы потереться кончиком и втянуть родной запах.
Фила и Сайла вышли из хижины, что построена среди деревьев. Ветвистые кроны защищали жилища людей от проливного дождя и палящего солнца и служили домом для пернатых соседей. Дорожка вела сестер на плато, на котором готовились к празднику. Филе через три дня исполнится 25 небесных огней. Она родилась за 30 дней до ночи огней. В эту ночь люди смотрят вверх, чтобы увидеть, как из темноты ночи вырывается огненный шар и пролетает мимо них, разрывает белесое покрывало облаков и потухает вдали от их парящего города.
– Фила, ты уже решила, что будешь делать после праздника? – осторожно спросила сестра.