Она сидела за рулём своей маленькой японской машинки и слушала радио. Она не была фанаткой музыки, но, в сочетании с гулом двигателя, в салоне машины создавался уютный фон, который ей очень нравился, и навевал приятные мысли о доме. А сами песни она и не слушала. Даже слова не пыталась разобрать.
Она ехала домой, и находилась за рулём вот уже два часа, но, она не устала, да и настроение было прекрасным. Она ехала домой! К своей семье, хотя, дети уже и жили отдельно, и у них были уже свои семьи, она знала, что они её ждут. Все её ждут! И муж ждёт, и внуки, они хоть и были ещё слишком маленькие, чтобы определить её как бабушку, но ей очень хотелось думать, что они её ждали. Не зря ведь они улыбались и пускали пузыри, когда видели её. Даже сам её дом, тоже ждёт, когда она вернётся. Она это знала и чувствовала, и когда она переступала порог своей квартиры, дом облегчённо вздыхал, и выпускал ей навстречу кота, который от его имени приветствовал её, вякнув несколько раз, а потом, начинал тереться об её ноги. Она ехала и улыбалась своим мыслям. Она радовалась удачно сложившейся жизни. Она любила эту жизнь!
Щербатый угрюмо смотрел на дорогу, которая серой лентой неслась навстречу его фуре, и покорно расстилалась под огромными колёсами тягача. Он нервно курил, и сплёвывал прямо перед собой крошки табака, которые попадали в рот. Он не любил фильтр у сигарет, ему казалось, что фильтр задерживает самое «вкусное» что есть в табаке, и тогда он приспособился фильтр отрывать. По началу, он, конечно, пытался по привычке курить сигареты без фильтра, к которым привык, но в постперестроечное время, эти сигареты стали такими отвратительными, что ему волей-неволей, пришлось перейти на отрывание фильтра. Он не придавал значения тому, что крошки табака, которые он выплёвывал, попадали на руль, и прилипали к нему, а когда он задевал их руками при повороте руля, они падали к его ногам, оставляя после себя на поверхности «баранки» некрасивые пятна.
Настроение у него было поганое, и он знал почему. Ему опять хотелось этого. Он открыл шире окно кабины, и сплюнул через щербину, образованную отсутствием зуба. У него уже долго этого не было. Он и рейсы-то теперь стал брать в два раза чаще, в надежде на то, что у него это снова получится, и он сможет на какое-то время успокоиться.
Он сидел в кабинете за столом и смотрел в окно. Положил подбородок на ладони и смотрел. Работать и думать о чём-то не хотелось. Настроение было отличное, погода хорошая, на улице тепло. Лето. Да и к тому же, жена скоро приедет. Она, когда выезжала, позвонила и сказала, что выезжает. И вот уже в который раз, глянув на часы, висевшие на стене кабинета, он подумал, что примерно часа через полтора, он её увидит.
Она уже много лет, в одно, и тоже время уезжает к своей подруге, это у них своеобразный ритуал, который невозможно нарушить. Подруга живёт в трёхстах километрах от них, в небольшом посёлке, и каждое лето, жена уезжала к ней в гости. Он вздохнул и выпрямился на стуле. Когда он приедет с работы, она уже будет дома. Откроет ему дверь, потом отступит назад, наклонит немного голову к правому плечу и улыбнётся. Улыбнётся так, как умеет улыбаться только она.