Читать Ключи
Машенька родилась в семье «с принципами»…
Когда была маленькой, она ужасно пугалась этого слова. Принцип представлялся жутким тараканом, который всюду просовывал тонкие щупальца. Приправа из «принципиально», «беспринципно», «из-за принципа» подсыпалась практически в каждый разговор, который она слышала дома. И постепенно таракан стал не таким жутким, а обычным, своим, домашним.
А когда она выросла, то поняла, какой чудесный подарок преподнесли ей родители. Если Маша хотела кого-то укорить и обличить, то лучшего обвинения, что так поступать «не принципиально», не было.
Если кончались аргументы, Маша отстаивала любую позицию, тупо упершись: «Из принципа». Против этого слова не было приемов.
– Машенька, ну как ты могла так поступить? – укоризненно качала головой учительница. – Мне кажется, что лишить Переверзева поездки на конкурс в Москву – это жестоко.
– Из принципа, – сжимала в узкую полосочку губки староста класса – Маша. И все тут же вспоминали, что, действительно, этот Переверзев когда-то, еще в первом классе, принес котенка на урок, а в третьем – заболел в разгар олимпиады по математике и подвел весь класс. А на него так надеялись…
Маша наблюдала за реакцией одноклассников и усмехалась. Прав был папа, говоря: «Нет невиновных, есть просто поступки, когда-то слишком мягко оцененные и забытые. И ты, дочь, не будь простофилей. Живи по принципу – «душа на замке». А то не успеешь обернуться, как непонятно кто и зачем в душу нагадит и наплюет, да так, что потом не отмоешься.
Так Маша и выросла.
Об ее принципиальности на работе ходили легенды. Начальник представлял ее всем новеньким не иначе, как самую принципиальную девушку отдела. Уже через год он стал активно продвигать ее по профсоюзной линии. Когда Машу выбрали в местком и женсовет, очень за нее радовался. Даже праздник по этому поводу устроил. А подписывая переводку, долго жал руку. Завистники, конечно, за спиной шептались, что он от счастья на седьмом небе, избавившись от «принципа» (ее так в отделе прозвали). Но Машенька только усмехалась. Ее душа была хорошо защищена от глупых нападок: дверца на замке, чужим ходу нет.
Да и не до того было, от общественных нагрузок голова шла кругом. Маша с совещания на совещание не успевала: то подарки новогодние формировать, то к 8 Марта самую лучшую из лучших девушек выбирать, то путевки в санаторий и лагерь оздоровительный раздавать… А вокруг шла жизнь. Девчонки бегали на свидания, выходили замуж, рожали детей. Проблем у них было много: детский сад, жилье… Сначала сами их создадут, потом идут к Маше. Она одна жила тихо, спокойно, душу берегла.
Через три года Маше за общественную работу по спецпрограмме квартиру выделили – двухкомнатную! Вроде не по правилам, удивилась Маша, но председатель заводского комитета убедил:
– Да если бы не ты, кто бы эту программу пробил, отстоял, до ума довел. Тебя весь этот дом на руках носить должен. Вот ключи, владей!
Что-то в душе, за тяжелым замком, скребанулось, но вечером на новоселье пришли родители, принесли облезлого котенка с улицы, перетащили через порог – на счастье, потом, конечно, выставили за дверь. Мол, выполнил долг и гуляй, Вася. И за новым столом, подаренным родителями, на светлой 12-метровой кухне устроили пир горой. И хвалили, и восхищались дочерью, не забывая про ее принципиальность.