Записка белым по белому. Люди растут как трава и погибают от чьего-то ботинка
Я думала, что Остап больше не позвонит. Но он позвонил. Я сидела в ее комнате и думала о посторонних вещах. Я знала, что Ия оказалась там, но я не знала, почему она пропала бесследно. Ведь должно же было хоть что-нибудь от нее остаться… Физическая оболочка, к примеру. Но ничего не было: ни единого волоска, ни единой записки. Мне было грустно, что уходя, она не подумала обо мне. Я думала, что случись что со мной, она бы узнала об этом в первую же очередь. Но грустнее всего мне было вот почему – оттуда, кажется, пока что еще никто не возвращался. Причина этому была всего одна – желая попасть туда, люди хотят убежать от реальности, но уж точно не вернуться в нее снова. Таков был порядок вещей. Мне это было ясно как день. За окном опять было серо, будто по углам вымазали все белила, что были у неба в кармане. Солнце пока еще не нашлось. Есть ли у меня хоть один шанс вернуть его небу?… И что если это Ия его с собой унесла? – так, например, заворачивают с собой блюдо, которое не успели доесть в ресторане или кафе. Так что, получается, она так и унесла его? В одноразовой посуде и в крафтовом пакете, как сейчас модно?… Мне было сложно это представить.
– Нашлась твоя беглая?
– Нет.
– Что планируешь делать?
– Брать трубку я точно не планировала.
Он рассмеялся. Я слышала, как чиркнуло колесико зажигалки, – а может, и спичка. Дежавю ударило мне в голову. Было чувство, что прошлый день провернулся колесом и по заведенному ритму вернулся в самое начало. Или возомнив себя ящерицей, откусил у самого себя хвост – в любом случае мне предстоит сбросить звонок, найти рисунок, увидеть птиц, завернуться в одеяло и уснуть. Еще раз возвращаться к этому я не хотела.
– Так что? Будешь просто сидеть и ждать?
– А что еще делать?
– Ну не знаю. Если ты хочешь найти ее, тебе придется оторвать жопу с дивана. И это как минимум. Дальше по накатанной.
– Мне и прощального письма будет достаточно.
– Тогда поройся у нее на столе, если все так просто.
Его последняя фраза звучала сдавленно. Последнее слово еле дошло до моих ушей. Я догадалась – он проглотил дым.
– Уже.
– Ну и что там?
– Ничего.
Он замолчал.
– А есть пустые листы?
– Да. А что?
– Однажды она оставила мне послание спичкой.
– Это как?
– Берешь спичку и пишешь ей как обычной ручкой. Спичка оставляет прозрачный след. Невооруженным глазом, – да и что там, даже вооруженным, – кажется, будто на листе ничего не написано. Потом эту бумажку подносишь к огню или к любому источнику тепла и на ней появляются буквы.
– Зачем ей прятать послание?
– Не знаю. Есть возможность, что ты так и не сможешь его найти и прочесть.
– И в чем тогда смысл?
– Не знаю. Мне кажется, она больше для себя пишет. Ну а там уж как карта ляжет. Мне кажется, какая-то часть ее даже не хочет, чтобы ты его нашла.
– А те бумажки?… Не знаешь, что она на них пишет? Я несколько раз видела у нее много исписанных листов.
– Так почитай. Что тебя теперь останавливает?
– Я боюсь.
– Того, что там может быть?
– Ага.
– Вполне резонно.
– Знаешь, ты меня совсем не успокаиваешь.