Читать Я вижу тебя изнутри

Катя запомнила, что началось все со странной вибрации.

Жарким утром 10 июля, когда она пришла на работу, ее буквально с порога вынудили взять отпуск. Половина проектов замерла, все работники биохимической лаборатории разъехались кто куда, и раньше начала августа на возобновление нормального режима нечего было и рассчитывать.

– Подписывайте заявление, Екатерина Степановна, – сказал ей начальник. – Смотрите, жарища какая стоит. Хоть на пляж съездите, искупнетесь. Вот мы с женой и внуками…

– Дурацкое времяпрепровождение, не вижу в нем смысла, – сообщила Катя в своем обычном, то есть рассеянно-бесцеремонном стиле. – Охладиться можно и в ванне, там чище и удобнее.

– Это ж не только вода, – обиженно заметил начальник: он был добрым человеком и к Кате за много лет привык, но иногда его коробило. – Это ж природа…

– На московских пляжах природа?

– А вы к морю съездите.

– Нет, я не люблю жару и не хочу плавать просто так. Да ладно, у меня дома есть кондиционер.

С этим Катя и ушла. Всю дорогу она размышляла над третьей главой своей докторской диссертации и недовольно морщилась: выходила какая-то профанация. Ей не нравилось направление, которое принимала тема, и чем дальше она продвигалась, тем больше хотелось все поменять, но было жалко трудов. Уже и статьи вышли в ВАКовских журналах, и оппоненты подобраны. Неужели отказываться? И всю оставшуюся жизнь быть кандидатом наук, каких миллионы? Получается, даже в работе она не будет успешной?

С раскаленной улицы Катя нырнула в прохладный подъезд и с облегченным выдохом ввалилась в лифт. Там уже стояла размякшая от жары женщина, которая, обмахиваясь бесплатным журналом из тех, что раскидывают по почтовым ящикам, пропыхтела:

– Молодой человек, вам какой этаж?

– Шестой, – бросила Катя, коротко на нее глянув.

– Ой, извините, женщина…

– Угу, ничего, – Катя отвернулась и сразу погрузилась в прежние раздумья о диссертации. Она к подобному привыкла. При росте почти метр восемьдесят, короткой стрижке и широких плечах ее со спины часто принимали за мужчину. Те, кто видели лицо, путались реже: у Кати были тонкие черты и большие светлые глаза, только взгляд слишком пристальный и цепкий, как у истинного исследователя.

На шестом этаже почему-то было жарко и душно почти так же, как на улице. Привычно поскрежетав в двери заедающим ключом, Катя вошла в полумрак квартиры и прямо в уличных ботинках потопала включать кондиционер.

Жила она одна, что ее полностью устраивало. Романтика ее не слишком интересовала по той же причине, что не интересовали высокие должности: это съедало время, которое можно было бы потратить на исследования. Единственный раз попробовав закрутить роман с коллегой, она просто не поняла, зачем ей лишняя нагрузка: приходить с работы и обслуживать взрослого мужчину, кормить его и обстирывать, будто какую-то домашнюю собачку. Даже общность интересов (он был больничным врачом) ничем не помогала, наоборот, создавала дурацкую конкуренцию из разряда «кто больше устал». Тогда, потерпев месяца четыре, Катя выставила коллегу за дверь и наконец вздохнула спокойно.

Кондиционер был включен, чай налит, и можно было подумать, как поправить главу диссертации. Катя подошла к своей домашней лаборатории: старому, в темных пятнах, столу, плотно уставленному грязными пробирками, банками с реактивами и горелками – потерла руки и подтащила поближе микроскоп.