Её дом, этот крабище на высоких ножках-сваях, уже лет сто стоял возле моря, распахнув глаза на все четыре стороны. В окнах петлял ветер, задевая колокольчики и флейты, якобы защищавшие от злых фэй-линь. Сегодня он ласково касался шершавых рук Каты.
В час перед закатом она по обычаю уединилась на верхней веранде. Зажгла стоявшие на перилах круглые свечи-фонарики, и пламя заскользило по дутым банкам, в которых Ката держала водные растения. Замотав в сухой пучок белые волосы, она придвинула ведерко с сегодняшним уловом. Под водой игольчатые лепестки расходились в стороны, словно щупальца.
– Ну иди сюда, красавица, – прохрипела Катари, вылавливая морскую хризантему. В покрытых мелкими шрамами ладонях цветок выглядел ещё более хрупким. – Погоди, милая, найдём и для тебя местечко.
Ката погрузила цветок в продолговатый аквариум, выложенный по дну ярко-голубыми, с белыми прожилками, сольмаринами. Она залюбовалась хризантемой, на миг позабыв про заботы, позволяя себе выйти из серого круговорота жизни.
Но солнце неизменно упадёт в море, вода наполнится темнотой и горечью, а утром всё повторится – первые подзатыльники малым, выход в море спозаранку, шум волн, смех непоседливых помощников, крик чёрных чаек, сети, брызги в лицо, пощёчины плавниками…
За спиной заскрипели ступеньки, и Ката обернулась. Никто из домашних не смел подниматься в её водный садик. В проеме нарисовалась скрюченная фигура.
– Ко? – удивилась Катари. – Чего припёрся, дурень?
Обычно он целый день валялся в гамаке, жуя водоросли, или ползал по пляжу, перебирая мутные, безжизненные сольмарины. И совершенно точно никогда не приходил к ней. В деревне он слыл дурачком и лентяем, но, поминая их трепетные чувства в молодости, Ката не могла собраться с духом и отправить муженька ко всем морским чертям. Да и дети его обожали, особенно двойняшки – неуклюжая и пугливая Латика и любопытный Ти.
– Это… – Ко почесал за ухом, с которого, как лапша, свисала морская капуста. Он подцепил её и отправил в рот. На его зубах заскрипел песок. – Жрать охота.
– Да вы поглядите! Жратеньки захотел! – прогремела Ката, но быстро успокоилась. – Сегодня Унэ за ужин отвечает. К ней иди. Какой-то мелюзги наловили.
– Унэ смылась с соседским мальчишкой, – усмехнулся Ко.
– А ну сгинь отсюда, а то с лестницы спущу! – вспыхнула Катари, схватив метлу. Она разозлилась на своенравную старшую дочь и непутёвого мужа. И на себя – как бы она ни старалась, всё в этом доме было вверх дном.
Ко шагнул вперёд. Тревожно звякнули колокольчики, и Ката вздрогнула. Светло-карие глаза Ко неожиданно затянуло красной пеленой. Он вцепился в метлу и резко дёрнул на себя. Его узкие потрескавшиеся губы легли в неприятную улыбку.