– Как она? – на крыльце старого деревянного дома суетилась старушка. Она пыталась выглянуть из-за спины сына.
– Не трогай её сейчас. Дай-ка занесу чемодан, – отозвался мужчина.
Старушка неохотно вошла в дом, а он поднял пузатый потёртый чемодан и перенёс его через порог.
– Всё, точно решили? – вздыхая, спросила старушка, поглядывая сквозь тюль на девочку в машине.
– Мам, только не начинай, пожалуйста. Ты же всё понимаешь, что тут обсуждать, – раздражённо ответил мужчина.
– Я-то понимаю, понимаю, – она закивала головой, – только вот Сашка никогда не поймёт и не простит. Что родной отец из семьи уходит. Так-то, Борис.
– Авдотья Петровна! – воскликнул Борис. – Никуда я не ухожу и не брошу её. А жить со Светланой мы вместе не можем – и точка.
– Война отцов силой забирала. А теперь времена настали, когда они по доброй воле уходят. Я своего так плохо помню. Помню, когда он на фронт уходил, поднял меня высоко так, прижал к себе, поцеловал и мамке отдал. Больше я его не видела.
– Мам, вечно ты драматизируешь, не война же, – устало отмахнулся мужчина.
– Думаешь, это ты её предал? Её весь мир предал, всё, что когда-то она считала своей силой. Какой ты ещё глупый, Борис, – старушка тяжело села на табурет и посмотрела в окно.
Из машины вышла худощавая высокая девочка, две тугие русые косы лежали на плечах. Лицо и руки в веснушках. Она медленно, как после болезни, подошла к дому и села на поленницу, сложенную Авдотьей Петровной под окнами на случай летних холодных ночей.
– Веснушка поймёт, – резко вставил Борис, – я уезжаю. Как развод закончится, приедет Света и заберёт Сашку.
Авдотье Петровне хотелось закричать, объяснить сыну его ошибки так, как будто он маленький и совершил проступок.
Борис, чувствуя её состояние, быстро обнял мать и вышел из маленького домика, в котором прошло его детство.
– До города всего пятьдесят километров, – начал он, подходя к дочери, – а как тут всё иначе. Дышится легче и свободнее. На озере уже и купаться можно. Ты купальник взяла?
Саша кивнула и отвернулась.
– Мама за тобой приедет. Отдохнёшь у бабушки, тут ребят много, из города приезжают. Будет тебе с кем погулять. Ты не обижайся, Веснушка, ну, улыбнись! Я же не умер, – попытался пошутить Борис.
– Лучше бы ты умер, – жёстко ответила Саша, и жгучая болезненная тошнота подкатила к её горлу.
Борис хотел обнять дочь, но она отстранилась.
– Когда-нибудь ты поймёшь, – сказал он и, сгорбившись, побрёл к машине.
– Почему я должна тебя понимать? Ты не хочешь понять меня? – крикнула ему вдогонку Саша.
Она, не дожидаясь ответа, забежала в дом. Авдотья Петровна слышала разговор, она молча встретилась взглядом с Сашей. Та тряхнула косами и ушла в комнату, в одежде легла на кровать и уснула тяжёлым беспокойным сном.