Читать Сережкины истории. Детство
Благодарность героям моих историй
В этой небольшой книге я повествую о людях, без которых «Серёжкины истории» были бы невозможны. Во многом общение с ними сделали меня тем, кем я сейчас являюсь. Если вы узнаете себя на этих страницах, помните, что это воспоминания ребёнка, познающего чудесный, иногда пугающий, но всё же прекрасный мир. Спасибо вам, мои дорогие. Бесспорно, вы все являетесь моими учителями. И ныне здравствующие, и покинувшие этот мир – вы все живёте в моём сердце!
Благодарность редактору
Вы держите в руках литературного первенца. Это произведение увидело свет благодаря профессионализму моего куратора, Суховейко Ирины Игоревны. Без её терпения и участия «Серёжкины истории» так и остались бы рассказами для семейного круга. В любом начинании бывает важно встретить того самого человека, Учителя, который посвятит в тайну, поддержит и укажет верное направление… Ирина Игоревна, огромное Вам спасибо за помощь в написании и публикации моей первой книги!
Предисловие
В моих рассказах нет перестрелок, загадок или фантастических приключений. Они просты, и, как сказала одна моя знакомая, «у любого из нас найдётся с десяток таких же историй».
В этом вся соль. Самое главное с нами уже случилось, и это – Жизнь. Каждодневная, непримечательная, но… бесценная.
Вокзал
Детская обида
Мои первые детские воспоминания начинаются с маленькой комнатки в большой коммунальной квартире. Тогда мне было три года. Мы жили рядом с железнодорожным вокзалом, в доме, на первом этаже которого располагался хлебный магазин «Урожай».
Я хорошо запомнил запах работающего двигателя и аромат ещё горячего хлеба. Иногда мы покупали булку, даже не заходя в магазин, во дворе, прямо с машины.
Единственное окно нашей комнаты выходило на привокзальную площадь, где располагалась конечная остановка пассажирских автобусов. Поздно вечером, лёжа в своей кроватке, я наблюдал, как фары ЛиАЗов создают на стене убегающие в одном направлении светотени.
Была зима, вечерело. Мы вошли во двор через арку со стороны ЖУМа, я немного отстал от папы, засмотревшись на машину с надписью «Хлеб». Перед самым подъездом я догнал отца и, как обычно, взял его за руку. Но неожиданно он отстранил мою ладошку и строго сказал:
– Ты уже большой и должен ходить сам, без ручки!
Рассердившись, я начал ловить его ладонь, требуя привычного контакта, но безуспешно – отец был неприступен, словно холодная скала. Он просто поднял руку вверх на недосягаемую высоту. В тот момент я вдруг почувствовал, что у меня отняли что-то важное, будто вырезали по живому.
Мы молча, каждый сам по себе вошли в подъезд. Папа открыл металлическую дверь лифта, оттянув тугую ручку вниз. Мы шагнули внутрь, отец с лязгом захлопнул железную дверь, затем со скрипом прикрыл две внутренние деревянные створки, нажал на круглую кнопку шестого этажа. Лифт вздрогнул и медленно пополз вверх. Я забился в дальний угол кабины, не смея приблизиться к своему родителю. На нашем этаже я пулей выскочил в коридор, едва не сбив его с ног. Дома, прижавшись к маме, я дважды всхлипнул, не сумев толком объяснить, что случилось, строго посмотрел на вошедшего следом отца и, насупившись, отвернулся в сторону.
Второй Серёжка
Как-то зимним вечером папа забрал меня из детского сада. Должно быть, я ходил в младшую группу. Силуэт нашего дома у вокзала был чёрной тушью нанесён на чистый лист тёмно-голубого вечернего неба. А внутри этого контура стройными рядами горели большие ярко-жёлтые окна, напоминавшие кадры моих любимых диафильмов