Изредка по вечерам, когда у меня был выходной, а Макс не опасался оставлять младшую сестру наедине с родителями, мы с ним забирались на крышу заброшенного строения и болтали обо всём на свете, кроме своих проблем. Макс показывал мне свои замечательные рисунки, мечтая стать художником и иллюстрировать книги или комиксы. Он так воодушевлённо рассказывал о своём воображаемом будущем, что у меня не было сомнений – он добьётся желаемого, благодаря своему упорству и трудолюбию. Я тоже делилась с ним своими мечтами, не страшась высмеивания и осуждения, ведь с Максом я была сама собой.
В отличие от меня когда-то, в школе у мальчика было много друзей, пусть периодически он приходил домой с синяком под глазом. В характере Макса было достаточно лидерских качеств, которые разбавлялись тягой к заступничеству, по причине чего он представлялся мне добрым и храбрым одновременно. Однажды он даже осмелился поставить на место моего отца.
В тот день Джим был непривычно буен, причиной чего явилось отсутствие выпивки в холодильнике. Я выбежала во двор, спасаясь от его гнева. Отец последовал за мной и больно схватил за плечо. Его рука уже занеслась для удара, когда мы услышали непривычно жёсткий голос Макса:
– Немедленно отпустите её, иначе я вызову полицию.
Джим замер и мутным взглядом посмотрел на мальчика, стоявшего за ограждением со сжатыми в кулаки руками.
– Пшёл прочь, сосунок! – рявкнул мой папаша.
– Макс, уходи! – воскликнула я.
– Отпустите, Аниту, если не хотите в тюрьму. – твёрдо повторил Макс.
Видимо Джим опешил от наглости мальчишки, так как его ладонь соскользнула с моего плеча.
– Как ты смеешь… – начал отец, подходя ближе, но споткнулся и упал на землю.
Я взволнованно посмотрела на Макса, радуясь, что между ним и моим отцом находится решётка забора.
– Тоже мне, защитник нашёлся. Чёрт с вами. – выругался Джим, медленно вставая, затем нетрезвой походкой побрёл в дом.
– Спасибо, Макс. Но не стоило. – произнесла я.
– Ты не должна такое терпеть. – глаза друга были полны печали.
С этого дня я полюбила этого не по годам серьёзного и смелого мальчика, как младшего брата. А прошлой осенью, на мой двадцать первый день рождения, Макс подарил мне самодельный кулон в виде металлического сердца, позади которого было аккуратно выведено моё имя. Теперь этот подарок всегда висел на моей шее. Он был бесценен, равно как была бесценна дружба Макса.
– Как дела в школе? – спросила я друга, доев батончик.
– Неважно, словил пару неудов по математике и истории. А у тебя как в колледже?
– Нормально, если не считать того, что мне грозит отчисление.
– Они не могут тебя отчислить, не должны. Ты ведь умная и способная.
– Какой в этом толк, когда ты бедная? – грустно вздохнула я.
– Хочешь я пойду к директору твоего колледжа и уговорю его оставить тебя? – с энтузиазмом предложил Макс.
– И что же ты ему скажешь? – улыбнулась я.
– Ну придумаю что-нибудь. Или скажу, как есть, что если они отчислят тебя, то страна потеряет лучшего специалиста.
– Вряд ли директор прислушается к ребёнку, но спасибо за добрые слова, Максик. – потрепала я парнишку по макушке.
– Не называй меня так. И вообще я уже не ребёнок. – проворчал Макс.
– Хорошо, хорошо, крутой пацан. – усмехнулась я. – Но лучше бы тебе подтянуть свои оценки, а не думать о моих проблемах. Это моя забота.