Читать Божьи садовники

Глава 1.

Мертвый дом

Если лететь на Камчатку из Петербурга или другого западного русского города, придется пересечь ее всю; некоторые говорят, что это неудобно, но ведь есть и на что поглазеть. Правда, для этого требуется хорошая погода, которая в тех краях бывает нечасто, да еще чтобы место продали не какое-нибудь, а возле иллюминатора. Зато уж если повезет, редко кто останется недовольным: разве что старые брюзги, которые и на самом смешном фильме умудряются делать кислую мину, и сам Бог не скажет, как у них это получается. Западный берег Камчатки, который омывает студеное Охотское море, плоский и болотистый, но он таков лишь затем, чтобы сильней оттенить красоту вырастающего за ним Срединного хребта. Горы эти проходят через весь гигантский полуостров, от севера и до юга; они совсем юные и, пожалуй, даже не помнят некогда бродивших по земле огромных ящеров. Гордые своей силой и молодостью, они то грозно вздрогнут, и тогда по телевизору говорят об очередном землетрясении, то с грохотом выбросят высоко в небо серую тучу пепла, а по их склонам изольется огненная лава, подобно жидкому металлу; свысока смотрят они на древний Урал, пусть тот и богаче недрами. Самолет летит дальше, и вот под крылом уже река Камчатка, давшая название всему этому краю. Весной и летом она вся бурлит от входящего в нее лосося, и тогда на ее берегах во множестве собираются медведи на пир и провожают самолет удивленными глазами. Пилотам нет до них дела; вскоре показываются уже другие горы, выходящие к Тихому океану, и среди них выделяются Ключевская, Кроноцкая и Корякская Сопки; словно три богатыря, стоят они у восточного рубежа России. Недалеко и знаменитая Долина гейзеров, где прямо из земли бьют термальные источники, покрытые паром; некоторые из них так горячи, что в них можно сварить яйцо всмятку. А вот и Авачинская бухта – конечная цель путешествия; на ее берегу стоит Петропавловск-Камчатский – центр всего края. В 1854 году храбрые русские моряки разгромили здесь англо-французский десант; с тех пор, говорят, неупокоенные души англичан и французов скитаются вдоль берега, в скалах, протяжным стоном пугая морских птиц.

Тодик очень давно слыхал эту легенду, но не рассказывал о ней даже Морти: друг ведь мог разуверить его, а кому же охота быть разуверенным? Призвать в свидетели птиц Тодик тоже не мог, хоть и пытался их расспросить: чайки чересчур суетливы и, не дослышав вопроса, улетают в море за рыбой, а если и ответят что-то, так галдят, что ни слова не разберешь. Так ничего и не вышло у Тодика с этой затеей; он, впрочем, не слишком-то и огорчался, а в столь солнечный и тихий день, как сегодня, ему и подавно не хотелось переживать о чем-либо. По мольбам туристов Бог посылает такие дни, думал Тодик, а больше он ни о чем не думал: он ждал того, что произойдет на земле, но смотрел в небо – светлое, родное, бесконечное. Вдруг что-то мелькнуло перед его взором; мальчик скосил глаза и тотчас ощутил на своем лице приятный холод.

«Снег? Откуда?»

Снежинка, которая таяла на самом кончике его носа, молчала; вслед за ней опустилась вторая, затем третья, четвертая, пятая. Тодик принялся считать их: ему казалось, что снежинки пришли к нему в гости, и было радостно, что гостей так много. Сперва Тодик считал про себя, но затем его губы непроизвольно начали шевелиться: «Двенадцатая… Тринадцатая… Четырнадцатая… Пятнадцатая…»