⇚ На страницу книги

Читать Хамелеонша. Тайна короля

Шрифт
Интервал

© Медная Варя, Савченкова Алена

© ИДДК

Пролог

Темные времена

Толпа вытягивается, почти выплескивается в ее сторону. Рты кривятся, что-то бессвязно крича, потерявшие осмысленность глаза мечутся по ее фигуре, жрец с закатившимися глазами кружится на месте возле бронзовой чаши, из которой валит дым, дергаясь в экстатическом танце, а ритмичные удары барабанов то почти оглушают, то нисходят до едва слышного стука.

Ноги подламываются, отказываясь идти, но ее тут же подхватывают с двух сторон стражники и тащат – почти несут – вперед, к площадке с начертанным в центре знаком. Вокруг горят огни. И ноги вдруг снова обретают жизнь, упираясь изо всех сил. Из груди вырывается вопль, смешиваясь с криками остальных.

Она разворачивается и бросается обратно, пытаясь прорваться сквозь гущу тел в спасительную темноту.

– Ида! – прорезает тонкий крик рев толпы.

Ее взгляд мечется, пытаясь отыскать его источник, и, наконец, замечает юное лицо. Та, кто кричала, подпрыгивает, протягивая к ней руки, и она протягивает свои, но в следующий миг ее уже отдергивают.

– Ида!

– Лина, беги!

Ее швыряют на алтарь, прямо на знак, выбивая дыхание. На лодыжках защелкиваются обручи, которые кажутся сделанными из тех же камней, из которых сотворена эта площадка.

Мир переворачивается, и все те, кто только что смотрел ей в глаза, оказываются сверху, глядя на нее со смесью страха и восторга. Ее руки бестолково дергаются в кандалах, трясут их, словно пытаясь разорвать сталь. Ритм меж тем нарастает, а на губах выкрикивающего обрывки фраз жреца пузырится пена.

Она в последний раз в отчаянии встряхивает стальные обручи, поднимает голову и… каменеет.

Наступившая тишина оглушает сильнее последнего, самого громкого, удара барабана. Скрюченные пальцы безвольно обмякают, когда в начале живого коридора появляется Он.

Даже отсюда чувствуется исходящий от него жар. Люди же, оказавшиеся рядом, с криками отшатываются, прижимая ладони к обожженным лицам, стряхивая искры со вспыхнувшей одежды и благословляя того, из-за кого их кожа покрывается воспаленными волдырями.

Его первый шаг посылает по земле огненные трещины – такие же, как и те, что покрывают его тело. Кажется, разойдись они чуть шире – и огненная стихия выплеснется из него, прорвется наружу, захлестнет эту обезумевшую толпу и весь мир.

И разум скукоживается, уползает куда-то вглубь, оставляя на поверхности лишь страх, животный ужас перед тем, кто медленно приближается к ней.

Лица людей качаются из стороны в сторону, руки вздымаются в ритме его шагов, и разум вдруг выталкивается обратно, хватает ее руками пику из рук стражника, остолбенело таращащегося на пришедшего, и направляет тупой конец меж широко раскинутых ног.

Миг, жгучая боль, и толпа захлебывается вдохом, с ужасом глядя на ту, кто посмела осквернить алтарь.

Мгновенное облегчение – ритуал не свершится, – и на губах неожиданно проступает кривая улыбка.

– Ида!

Вместе с этим криком из круга вырывается тонкая фигурка и замирает в нескольких шагах от толпы. Грудь девушки тяжело вздымается, направленные на нее глаза расширены.

И не успевшее схлынуть облегчение сменяется леденящим ужасом, потому что тот, от кого отделяет неудавшийся ритуал, медленно поворачивает голову.