Громкая музыка резала барабанные перепонки, яркие брызги света слепили глаза. Ароматы с кухни смешивались с тошнотворными запахами пота и алкоголя, наполняющими небольшой зал. Иногда раздавались взрывы хохота, сопровождаемые звоном стекла.
Тоня пробиралась через толпу посетителей, привычно распихивая локтями их бесцеремонные руки. Подошвы растоптанных балеток прилипали к полу. Затёртый поднос в её руках отражал блики цветомузыки, а на нём дребезжали наполненные доверху стаканы, и жёлтая жидкость в них вибрировала.
Тоня прикусила губу от напряжения, взгляд её не отрывался от подноса. Руки дрожали, а ноги уже подкашивались от усталости. Но она не могла позволить себе ошибку, ведь от этого зависела её дневная выручка. Спиной она ощущала пристальный взгляд карлика Геры, который никогда не упустит повода содрать с неё очередной штраф.
Под ноги ей внезапно свалилось тело, опрокинутый стул коротко брякнулся о деревянный пол. Раздалось нечленораздельное мычание, переходящее в медвежий рык. Тоня ощутила, как её сердце ёкнуло в груди. В последний момент она перепрыгнула через пьянчугу, и подбородок её упёрся в прохладные стаканы, а по шее полилась липкая жидкость. И только потом, поняв, что устояла и ничего не разбила, и почти не пролила, Тоня облегчённо вздохнула, а по спине её прокатилась холодная волна.
Три скрипучие ступеньки вели в вип-зону. Именно так назывался столик за шаткой перегородкой, которая не скрывала ни шума, ни жутких ароматов. Но Гера, владелец кабака «Весёлый карлик», единственного на весь наш маленький посёлок, не брезговал драть втридорога за «посидеть там». При этом относился к таким щедрым посетителям как к лохам, требуя от Тони выставлять им двойной счёт. А при возмущении пьянчуг лебезил и кланялся, без стеснения сваливая всё на «пустоголовую блондиночку». И это даже при том, что волосы Тони были природного каштанового оттенка. Вот уж точно – весёлый карлик!
В закутке царила полутьма, а в щели перегородки просачивались брызги цветомузыки. Разноцветными тенями они прыгали по пустым стаканам, которые стояли перед худым парнем. Мутное пятно от низко нависшего над столиком светильника желтило его длинные нервные руки. А мятая старая рубашка, казалось, от малейшего движения может рассыпаться на нитки. Двое его спутников были одеты с иголочки и явно по последней моде Магсквера.
Тоня осторожно опустила поднос, ловкими движениями она переставила полные бокалы на стол и, подхватив пальцами одной руки все пять пустых стаканов, громко спросила:
– Что-то ещё?
Мужчина с суровым квадратным лицом в чёрном костюме, перед которым стоял всё ещё нетронутый стакан, коротко кивнул:
– Повторить!
Его спутник в светлой узорчатой рубашке аккуратно отпил из своего полупустого бокала и широко улыбнулся Тоне. Правый глаз его задёргался в игривом подмигивании:
– И себе можешь прихватить, красавица!
Тоня привычно буркнула:
– Я на работе.
Она скользнула колким взглядом по парню с длинными пальцами. На мизинце его поблёскивало кольцо, которое сочеталось с его видом так же, как и яркое гоночное крыло со старым ржавым автомобилем. Явно провинциал, возможно, из разорившихся… Такой молодой, а уже спился! Тоня устало вздохнула: она привыкла видеть людские трагедии.