Хочешь быть не таким как все – пожалуйста, но только не выходи за рамки приличий. Чуть-чуть цинизма, немного тараканов в голове…Остальное – к психотерапевту.
Йон Айвиде Линдквист «Блаженны мёртвые»
Время волшебников прошло. По всей вероятности, их не должно было быть на самом деле. Все это очень сложно объяснить… Просто так иногда бывает: кого-то не должно существовать, а он есть – ходит, живет, дышит и мозолит глаза тем, кому не хочется, чтобы он был. Также и с волшебниками – они всегда были, но их время прошло, когда им запретили существовать.
Колдовство, чары, магия – это не сказки. Это преступление. И оно карается по закону.
Из-за таких вот законов и появляются… Нет, не монстры. Сперва появляются изгои, а уже изгои становятся монстрами. И – открою маленький секрет, – ни один монстр монстром быть не хочет.
Монстры – это не зубы и клыки. Монстры – это слепая жестокость и жажда крови. И алые водопады всегда рождаются из маленького случайного пореза. А потом человек, – нет, монстр! – входит во вкус.
Ночь укутывала Арнокс, будто черная шаль, укрывая дома невесомой фатой, нежно закрывая свет из окон. Только луну ночь не могла спрятать – она нахально поглядывала сверху вниз, как победительница взирает на побежденных со своего пьедестала, вся в золоте и цветах, с сияющей улыбкой на круглом лице и такой же сияющей короной на голове.
И луна отражалась – божественно красивая, серебристая, – в пляшущих темно-синих, почти черных, волнах моря.
Старуха в черном платье и черной фате спешно бежала куда-то по пирсу, почти сливаясь с окружающим пейзажем. Мрачное, но немного испуганное лицо ее было бледно, бледнее луны. Губы казались одной тонкой линией.
Нога старухи зацепилось за что-то – возможно, это был корень дерева или доска, в темноте не разглядишь, – и она задохнулась от ужаса.
Прямо на ее глазах из земли вышел бутон белой розы, который словно светился изнутри неземным, призрачным светом. Этот свет выхватывал из сплошного мрака то, что не выхватил бы даже самый большой маяк.
Старуха со стоном опустилась на землю рядом с цветком.
– Родилась… Родилась, черт возьми…
Она искривила рот в ухмылке и схватила тонкий стебелек, но тут же вскрикнула: шипы, на удивление острые, впились в ладонь. Но старухе было все равно – она взяла розу обеими руками, рванула – и цветок уже был у нее. Чудесный свет внутри бутона пропал, и все снова погрузилось в темноту.
Погасла еще одна звездочка на волшебном небе. На ее месте появился крошечный стеклянный фонарик. Внутри него горела лампочка. Яркая и едва родившаяся, но уже мертвая.