Читать Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб

Этот роман завершает историческую трилогию под общим названием "Миры Эры", повествующую о столь различных жизненных периодах Ирины Владимировны Скарятиной, представительницы знатного стародворянского рода, коей пришлось после всех тягот и лишений 1905 – 1922-го годов в России (о чём рассказывается в предыдущей книге цикла) отбыть в эмиграцию и пройти трудный путь, чтобы найти своё достойное место в новой реальности.

В основе романа лежат: художественный перевод большей части опубликованного в США в 1932-ом году собственного произведения Ирины "A World Begins" ("Мир начинается") и никогда, за небольшим исключением, не издававшихся рассказов её американского мужа Виктора Блейксли, объединённых заголовком "My Russian Wife" ("Моя русская жена"), на которые я наткнулся в хранилище рукописей библиотеки Конгресса США; всевозможная информация, которую я смог почерпнуть во время своих историко-генеалогических поисков из разнообразных источников, включая американские газеты и журналы, а также личную переписку Ирины.

Третья книга цикла "Миры Эры" столь же коренным образом отличается по жанру от второй, как та, в свою очередь, от первой, являясь, без сомнения, сатирической трагикомедией. Работая над переводом текстов Ирины и Виктора, я постоянно ловил себя на мысли, что те напоминают мне написанное Ильфом и Петровым или Зощенко, а ещё виденное мной самим в так называемые "лихие девяностые" с их "новыми русскими" без образования, воспитания и вкуса.

А вот как встретила выход в свет вышеупомянутой книги Ирины американская пресса:

"Графиня1 рассказывает о своём опыте пребывания в Чикаго. Одно из самых удивительных ощущений, испытываемых читателем, – это внезапное осознание того, что страницы, которые, казалось бы, фиксируют факты, никоим образом не связанные с ним лично, на самом деле обращаются непосредственно к нему, повествуя о хорошо знакомых местах и людях. Я уже почти дошла до середины романа 'Мир начинается' той самой Ирины Скарятиной, чей 'Мир может закончиться' явился одним из наиболее запоминающихся человеческих документов наших дней – рассказом русской графини о глубинах голода, обнищания и маргинализации при Советах, – когда описываемый ею городок 'Рассвет' вдруг обернулся Авророй, а 'Метрополь' – Чикаго, и их улицы заполнились персонажами, которых я прекрасно знала – всех до единого.

В этот миг стало предельно ясно, что всё поведанное автором поразительно знакомо, что автор сама какое-то время находилась среди нас, что, прочитав книгу, чикагцы (по крайней мере, многие из них) узнают, что выступили в роли натурщиков и натурщиц для панорамы американской жизни и обычаев, нарисованной ею.

Немало читателей, прошедших вместе с русскими авторами – представителями старого режима – сквозь воссозданные в их книгах ужасы новой власти, задавались вопросом: 'А что же было потом?' И некоторые из хроникёров делятся тем, что сталось с ними после отъезда из России. Так поступила и Ирина Скарятина, опубликовав свой 'Мир начинается'. Там приведены записки из Англии о голоде и холоде, о горечи и отчаянии, перемежающиеся с ироничными зарисовками о собраниях беглой знати. Дабы разорвать порочный круг, автор, нанявшись к американке учительницей французского языка, переезжает в Америку. С этого момента книга становится в своей трагичности почти комичной. Ибо Ирина Скарятина, будучи чужой в совершенно незнакомой стране, попадает во власть особы абсолютно немыслимого типа. Описание этой женщины и того, как автору приходится приспосабливать свой язык и поведение к странной ситуации, в которой она оказалась, да и вообще к поразительной для неё по своей сути жизни в Америке, рождает историю, которая, какой бы печальной ни являлась, чрезвычайно смешна. Это социальная драма, социальная сатира, очень остроумно изложенная зорким наблюдателем.