Что это за миленькие три книжечки, так красиво и изящно изданные? Кто это является перед публикою так опрятно и щегольски разодетый?.. Ба! да никак уже это почтеннейший г. Зотов – тот самый, который, в числе десяти литераторов, недавно явился перед публикою в таком изящном виде?..[1] Странная метаморфоза! А это точно он… Вот его неподражаемый слог, его пламенное красноречие, его глубокомысленные рассуждения, его смелые и резкие очерки характеров и происшествий… «Шапка юродивого, или Трилиственник» – какое заманчивое, полное таинственности заглавие!.. И однако ж с горестию в душе и сокрушенным сердцем должно сказать, что это название, обещающее тьму чудес, очень досадно обманывает так искусно возбужденное любопытство читателей. «Трилиственник», например, совсем не какая-нибудь волшебная трава, вроде «Иванова цвета»: из этого трилиственника даже нельзя сделать порядочной настойки читателям и почитателям неподражаемого таланта знаменитого г. Зотова. Видите ли: жили трое приятелей, связанных такою неразрывною дружбою, что их прозвали «трилиственником», а у приятелей было по сыну, которые опять жили так дружно, что и их прозвали «трилиственником». Теперь сами судите, можно ли что сделать из этого «трилиственника». Теперь, что такое «шапка юродивого»?.. О, это вещь, которую могло изобрести только пламенное и фантастическое воображение г. Зотова! Видите ли, в чем дело: одного из приятелей звали Александром Петровичем, а сына его Гришею. Отец назначал его в духовное звание, но Гриша вымолил, или, лучше сказать, выцеловал у отца позволение пойти в военную службу. Между Смоленском и Петербургом шатался один юродивый, которого звали Гришею и считали вдохновенным и который предрек, что Гриша будет фельдмаршалом, а для большей уверенности в действительности предсказания надел на него свою шапку – и вот вам «шапка юродивого». Сам отец Гриши, подгулявши раз с приятелями, увидел во сне сына своего фельдмаршалом. Этот Гриша – Григорий Александрович Потемкин, «великолепный князь Тавриды»…[2] Г-н Зотов изобразил Потемкина такою могучею и широкою кистию, что, вероятно, тень великого вострепетала от радости, а тени других великих от горести, что не им достался завидный удел попасть под чудотворный резец почтеннейшего г. Зотова. Впрочем, из широкого очерка автора «Шапки» мы узнаем о Потемкине только то, что он боялся отца как огня, беспрестанно целовал у него руки и, стоя перед ним навытяжку, на обещание отца высечь его, приговаривал: «Воля ваша», потом пил и кутил и в офицерском обществе отпускал остроты и шуточки, какие только могли прийти в голову г. Зотову. Да и герой романа совсем не Потемкин, хотя «шапка юродивого» и принадлежит ему по всем правам, а какой-то Егорушка Л-ской, очень образованный, весьма чувствительный и отлично великодушный капитан армии и друг детства Потемкина. Этот Егорушка, имея слишком чувствительное сердце, несколько раз влюблялся в россианок, а один раз влюбился насмерть в немку-графиню, с которой, по преодолению многих препятствий, и сочетался «законным браком». Сперва Егорушка сделался известным, в семилетнюю войну, Румянцеву, потом Фридриху Великому, далее Петру III и Екатерине Великой. Разговоры и тонкое, политическое обращение с лицами романа обличают в г. Зотове человека, знающего высший тон, и глубоко понявшего, что такое «галантерейное обращение»