Читать Иерогамос Луны и Солнца
Пролог
«Но говорю вам, что здесь тот, кто больше Храма»
Евангелие от Матфея
Храм – Хлам – Срам.
В суровый рождественский вечер исходит паром, отравляя все вокруг, огромная чаша позора – бассейн «Москва». Над гигантской лужей посреди города звучит «Марш энтузиастов». Мощные прожекторы освещают «светлый путь» в преисподнюю коллективного подсознания, в водах которого народные массы homus soveticus, под примитивные тамтамы Дунаевского, варятся в адском котле.
Вечный праздник разрушения тщетно пытается затмить красоту надвременья. Адские пары супа из обращенных в новую религию, вздымаясь над своими ингредиентами, возрождают память, превращенную в пыль террором – единственным средством убеждения диктатуры.
Достаточно перевести взгляд на небо, чтобы заметить в конденсате, нависшем над бассейном, очертания Храма верности и любви к Отечеству в момент его уничтожения. Летят на землю крылья ангелов – скульптур Храма Христа Спасителя – от трехкратного оглушительного взрыва, раскаты которого растворяются в молитве Великой Княгини Елизаветы Федоровны: «…вдохни нечеловеческие силы молиться кротко за врагов…»
Двадцать пятого декабря тысяча восемьсот двенадцатого года, в день Рождества Христова, Александр Первый провозглашает Манифест о возведении в Москве Храма Христа Спасителя в честь доблести русского оружия и стойкости духа. А в декабре тысяча девятьсот тридцать первого года Советы приведут в исполнение резолюцию комитета по делам культа – на месте Храма оставят хлам.
Часть первая
Глава 1. Сон – послание из будущего
Ритуал в Цистерцианском монастыре – Письмо-зов – Предупреждение – Homos Spiritus – Загадка послания.
«В который раз иду по лабиринту одного и того же сна. Как странно чувствовать себя во власти чарующей магии, быть очевидцем другой версии себя». Эти мысли – свидетели невидимого во сне моего присутствия.
Не впервые я сопровождаю возникший в моем сне образ благородной дамы в одеждах с гобелена «Дама с единорогом» во время совершения некоего завораживающего ритуала в стенах часовни Цистерцианского монастыря.
Ее грациозная фигура в волевом покое устремлена к алтарю – медленно плывет в глубоком сосредоточении.
Средневековые праздничные одежды на гибком стане в еле уловимых соприкосновениях с каменным полом рождают григорианский мотив.
Спиралевидные, уходящие под купол музыкальные вибрации пронизывают духовный дом романской эпохи. Силуэт жрицы обозначает свое сакральное местоположение точно по центру гармонично сложенного свода единственного нефа базилики в момент растворяющегося эха последней ноты соль-минорного песнопения. Тем самым синхронно завершается путь восхождения души в духе. Но гармония звучания музыкального ряда мелодии продолжает свое развитие в тишине, пронизывая воздух и структурируя окружающую материю далеко за пределами толщи каменных стен.
Дама «с гобелена», стоя у алтаря, задумчива… Держит письмо в своих руках и молча читает его на понятном мне французском языке девятнадцатого века:
«Моя Голубка, хочу поведать Вам размышления о волнующем мою душу явлении из мира грез и загадок. Есть некая притягательная сила во вновь и вновь повторяющихся снах-воспоминаниях. Это сила зовется зовом, предназначением или миссией, если хотите. И лишь некоторые способны совершить головокружительный прыжок в бездну на пути собственного самопознания, раз доверившись этой чарующей и одновременно пугающей тяге к осознанию своей целостности.