Вначале была засуха. Земля под палящим солнцем растрескалась так, что не только маленькая исхудавшая ладошка Идрис проходила в трещины, но и крупная ладонь её брата Масума. Он старший сын в семье, помощник и главная опора отца, естественно он ел больше.
Масума выпрямился и поправил хитро обернутый вокруг головы платок. Бросил косой взгляд на сестру, чей платок сполз, а черные кудри вылезли, и спокойно отвесил символический подзатыльник.
– Поправь, – только и сказал он, будто бы не он искал сестру по жаре, когда вся их семья должна вот-вот пойти вниз и к реке Уэд-Биттея.
Девушка молча поправила платок и убрала волосы, не смея перечить. Брат и так сейчас был слишком мягок, хотя он имел все причины злиться. Масума выпростал из-под складок некогда белого одеяния спрятанную фляжку. Сначала он поблагодарил Бога, а потом не спеша сделал три глотка и передал сестре.
Идрис вцепилась в фляжку до белизны пальцев. Как её и учили, она пила медленно, смакуя каждую капельку воды. Последнюю порцию она не спешила проглатывать, держа её во рту. Когда-то у них воды было вдоволь, когда-то на земле росли травы, и овцы могли есть сколько угодно. Когда-то жизнь была проста и понятна, когда солнце не высушило всю землю. Горе отравило свежий и сладкий вкус воды. Она вернула флягу брату, поблагодарив его кивком. Медленно, не торопясь пошли обратно к стоянке.
– Мне страшно, брат, – решила Идрис подать голос, – Мы идем к реке, надеясь, что станет лучше. В надежде, что обгоним солнце и этот смертельный жар.
– Молись, – Масума был скуп на слова.
– Молюсь, – упрямо продолжила она. Ей нужно было выплеснуть все свои тревоги, пока не стало слишком поздно, иначе они сожрут её, и она снова будет плакать, – Но все равно страшно. Мы придем к реке, найдем поселение, но там тоже живут люди. Земли на всех не хватит, и получится, что мне наверняка нужно будет выйти замуж, чтобы мы смогли и дальше спокойно жить. А что если…
С каждым новым словом она говорила все быстрее и громче, но вот горло перехватило. Масума остановился и молча обнял сестру.
– Не думай об этом, – он прижал к себе крепче её исхудавшее тело, – Ты не можешь повлиять ни на жару, ни на людей. Верь, что все будет хорошо, и мы выживем.
– Мне страшно… – шепот сорвался с губ, Идрис вцепилась в плечи брата.
«Мне тоже,» – хотел сказать Масума. Он не имел права так говорить. Он должен быть сильным, а она его милая сестра. Она не должна была страдать от засухи и голода, но эти испытания выпали на их долю, и все что оставалось – это верить, надеяться, заботиться друг о друге и о тех, кому нужна помощь. Эту чашу горя придется испить сполна. Он должен быть сильным хотя бы для своих братьев и сестер.
– Не бойся, – Масума вновь подал голос, – Мы доберемся до реки и договоримся, чтобы нам позволили поселиться. Если встанет вопрос замужества, то это решит отец. А сейчас мы вернемся к стоянке. Ты будешь следить за младшими и прочитаешь им эти сказки Киплинга, коль ты умеешь читать.
– В очередной раз, – тихо хмыкнула, вспоминая потрепанный и замызганный сборник.
– В очередной раз, – кивнул Масума в макушку. – А если им надоест, то ты опять придумаешь какую-нибудь свою историю, как это ты умеешь. Ты это уже делала. А мы все тем временем будем ехать.