– Я описалась… – растерянно произнесла Бурька, глядя на себя вниз, где из-под рубахи всё ещё лилась тоненькая струйка, прямо между её мощных ног, да на спущенные штаны. Перевела взгляд на здоровенный окровавленный меч в своих руках. Который она перед этим держала на коленях, дабы он не мешал и не упирался в землю, когда она, спустив порты и задрав рубаху, немало не смущаясь Грома, присела помочиться в корнях широкого дерева. Затем свою одежду оглядела – Впрочем всё равно стирать надо – решила – кровью всё заляпалось…
Откуда-то вынырнул мерзкий худой старик, в одной набедренной повязке, да на голове шапка как у кромешей. Увидав безголовый труп, захихикал, выставив одинокий гнилой зуб. Ухватив за остатки длинных седых волос, замаранных красным, подобрал голову. Чуть тряханул, давая возможность стечь тяжёлым рубиновым каплям с обрубка шеи, и подтянул её вровень к своему лицу, вглядываясь в остекленевшие глаза и недвижимо приоткрытые, побледневшие губы:
– Судьба ей шептала-шептала, показывала-показывала, а она так и не разглядела, даже мимо прошла, оставив врага за спиной… – посмотрел он на Бурьку хитрым взглядом и снова на голову – Впрочем слеп ты или зряч, от судьбы всё одно не уйдёшь…
Небо и земля вдруг вздрогнули грозовым раскатом вдали, и зарокотало странным боем, мелодично и в такт, будто музыка какая небесная. Только от такой музыки аж поджилки затряслись, страх и отчаяние в душе поднимаются, а тело непослушным становится.
– Хе-хе-хе, началось… – старикан оглядел притихших юнцов, этак с прищуром, да и молвил совсем не пойми о чём – Благословила вас судьба кровушкой. Видно, благоволит вам, раз дала ещё одну возможность. Потому жизнь сохранила, и всё вернёт, что сейчас потеряли, даже с прибытком. Дабы смогли вы прислушаться к этому знаку и выбрать, домой вернуться иль продолжить свой путь. Себе на беду, другим на пользу…
– «Какую такую возможность? Что вернёт и чего потеряли? Почему на беду?» – Гром не особо-то и слушал что тот лопочет, не понимал, да и не хотел. Он, словно в тумане, смотрел на красивое, жутко и странно выглядящее без головы и обволакивающих волн серебристых волос, такое знакомое голое тело. Пальцы неуклюже откинутой руки разжались, приоткрыв, удобно разместившуюся на мёртвой ладошке, тонко сработанную рукоять стилета, птица с распростёртыми крыльями и головой женщины.
– Ты энтот ножичек лучше не трогай – произнёс дедок ещё напоследок – проклят он, самой судьбой помечен… – да исчез, вместе с мёртвой головой Заброды.
Бурька, проводив его глазами, наконец снова к своей проблеме вернулась. Положила меч, да стянула порты полностью, лучше так, чем в мокром щеголять. Меч свой здоровенный, только что познавший кровь Заброды, обтёрла о траву и листья, снова за спину приладив. Только после этого толкнула Грома:
– Слышь? Пойдём, возвращаться надо, кажись случилось чего-то.
– Случилось… ты убила её… – не отрывая глаз от безголового тела ответил тот.
– А что мне делать было, когда она уж ножом своим на тебя замахнулась? – вовсе не чувствуя никакой вины, возразила Бурька и, схватив Грома за руку, потянула – Пойдём к нашим говорю, слышь грохот какой стоит?!